But life goes on

Как ни странно, но о моем дорогом тесте я узнал меньше, чем о теще. Я совершенно не знаю его жизнь до 1938 года. Знаю лишь, что он родился то-ли 17-го, то-ли 19-го августа 1917 года, т.е. между Февральской и Октябрьской революциями. Родился в Петербурге в большой семье Ксении и Николая Соловьевых. В семье родились три мальчика: Николай, Виктор и Петр, и одна девочка - Мария. Семья жила в Старой деревне в собственном доме, исходя из этого, очевидно, в неплохом достатке. Где и когда Виктор Николаевич научился водить автомобиль и получил права я не знаю...

Вот история моей дорогой тещи Елизаветы Павловны Соловьёвой (Поповой), история превращения веселой, озорной, бесстрашной, бронзововолосой певуньи-красавицы в сломленную, усталую, отягощенную болезнями, не всегда адекватную женщину. Родилась Лизонька Попова в городе Оса Пермской губернии, в семье потомственного уральского рабочего сталелитейщика Алексея Даниловича Попова, о, котором я уже писал. Как семья перебралась из Ревды Екатеринбургской губернии в Осу Молотовской губернии я так и не выяснил...

Я довольно подробно описал то, что мне было известно о моих родителях, семейные легенды, мои собственные воспоминания от рождения до поступления в школу. Думал, что на этом и закончу. Но вот мне пришло, я не знаю откуда, что были в моей жизни люди, которые оставили след, дополнили объем моей жизни, затронули мою сферу чувств. Я имею в виду родных моей спутницы, моей Люшеньки (родителей, сестру и брата, многочисленных двоюродных родственников). Тут еще больше тайн, чем в моей семье. Вот предки моей дорогой тещи Елизаветы Павловны Соловьевой (Поповой)...

Начну с того, что я хотел записать свои и моих родственников воспоминания о моей семье, о моих родителях, друзьях, в конце концов, о себе, о семейных загадках и тайнах, о всём, что выпало мне прочувствовать, узнать. И я уже довольно много написал. Но в один "прекрасный" момент мой текст бесследно исчез с моего компьютера, и как я не старался, восстановить мне его не удалось. Я пожаловался моей дорогой любимой жене, а она спросила: "А зачем ты писал?", и я не смог ей ответить. Вообще говоря, я писал это для себя, хотя в моем внутреннем мире это всё давно написано, или пишется постоянно в процессе...

Начну с моего отца. Я не знаю каким он был, я знаю как я думал о нем, как я его чувствовал, каким он был для меня. Он был всегда предметом моего подражания, проще говоря, я хотел всегда быть, хоть чуточку на него похожим, хотел всегда, чтобы он сказал: "молодец, сынок, я горжусь тобой." У нас уши похожи, а остальное от моей мамы. Родился папа в городке Невель, потом семья переехала в Торопец, где он и окончил торопецкое реальное училище. А вот и первая загадка. Откуда в нашей семье взялась фамилия ГИНДИН...

Теперь о маме. Она для меня всегда была помимо мамы еще и Женщина с очень большой буквы. Ироничная, острая на язык, довольно-таки обидчивая, прекрасная хозяйка. Моя супруга (не очень-то привечаемая мамой) до сих пор использует один мамин рецепт, а мы с моим другом Гришей Левитиным часто вспоминаем её печенье-безе, которое мама пекла нам после школьных экзаменов. Мы называли это печенье "пятерочниками". Мы с Гришей учились не плохо. Но самое главное, она была прекрасной блондинкой с зелеными глазами, погибель всех знакомых мужчин...

Был довольно большой перерыв перед нижеследующими эпизодами. Хотелось понять, что за атмосфера, что носилось в воздухе в эти тридцатые годы в нашей стране, в мире, чем жили мои будущие родители, что они чувствовали. В мире во многих странах Европы и Азии к власти пришли диктаторы, в США буйствовала Великая депрессия. В России усилиями победившей команды Сталина осуществлялся крутой поворот от революционного интернационализма к советскому патриотизму, пересматривались отношения к персонам Невского, Петра I, Суворова, Кутузова, менялись исторические ориентиры...

А дальше была война. Вот здесь надо сразу заметить, что личных воспоминаний у меня не много. Война это в основном дело взрослых. Правда страдания детей, их безвременные смерти, а вернее злодейские убийства от голода, от снарядов, от бомб ставит их в ряд жертв войны наравне со взрослыми. Рассказы родителей, часто просто подслушанные их разговоры с друзьями, документы, сохранившиеся письма позволяют создать более не менее связную картину тех дней с 22 июня 1941 года по один из неизвестных мне дней весны 1942 года, когда плохо сегодня представимыми усилиями моего отца и его младшего брата (М...

В этих эпизодах я попытаюсь вспомнить, почувствовать мой дошкольный период жизни, который я бы разбил на четыре временных периода: довоенный, блокадный, эвакуационный, победный. Понятно, что мой возраст, особенно ранние периоды, не позволяет расчитывать читателю на связный, непрерывный, логичный рассказ. Это скорее мои ощущения, в которые вкраплены, как искорки, моменты из моей памяти, окрашенные рассказами моих родных и близких, письмами с ленинградского фронта моего отца, ложащиеся на базу реально происходящих событий с моим городом, с моей страной...

Вот наша детская плюс женская семья в эвакуации в далеком сибирском алтайского края городе Бийске. Город Бийск ведет свою историю от Петра, когда по его указу была построена крепость на слиянии двух рек Бии и Катуни. Во время войны сюда были эвакуированы несколько заводов и фабрик, а также ремесленное училище, в котором и стала работать воспитателем моя мама. Жили мы в районе Заречье, недалеко от старого кладбища, которое находилось наверху холма. Теперь я буду вести рассказ об оставшихся у меня отрывочных воспоминаниях, перемежая их письмами отца из осажденного Ленинграда...

Вот и настал 1944 год, вернее 27 января 1944 года, когда в ходе Ленинградско-Новгородской операции был освобождён от 872-дневной блокады мой Ленинград. Теперь я предоставляю слово моему отцу - свидетелю, участнику, который со свойственной ему художественной эмоциональностью описал это событие в письме моей маме на следующий день. "Поздравляю вас, мои дорогие, с величайшим праздником, который ленинградцы празднуют с особым воодушевлением. Вчера радио оповестило весь мир, что наш родной город Ленинград...

На этом я бы хотел закончить описания моего первого отрезка жизни. Я писал исключительно для моих близких. Я не знаю, буду ли я писать еще. Хотя внучка попросила. Но у меня выходит так - сначала я пишу у себя внутри, не знаю уж где, пишу очень часто не словами, а картинками, ощущениями. Часто эпизоды приходят ко мне во сне или во время медитаций. И ещё. То, что я описал, потребовало не только личных воспоминаний, но и обращения к другим источникам, как еще живым, так и к оставшимся документам уже ушедших (письма, фотографии, тетрадь со стихами отца)...