Трикстер prod.

Креатин и депрессия: неожиданная связь Недавнее исследование показало, что креатин, популярная добавка для спортсменов, может быть полезен и в борьбе с депрессией. Ученые из Великобритании и Индии обнаружили, что сочетание креатина с когнитивно-поведенческой терапией (КПТ) значительно улучшает результаты лечения. Креатин — вещество, участвующее в энергетическом обмене клеток. Он давно используется для увеличения мышечной массы, но теперь выяснилось, что он также влияет на мозг. Креатин стабилизирует энергетический баланс нейронов, что особенно важно при депрессии, когда мозг испытывает энергетический дефицит. В эксперименте участвовали 100 человек с депрессией. Половина принимала креатин (5 г в день), другая — плацебо. Все участники проходили КПТ. Через восемь недель группа с креатином показала более выраженное снижение симптомов депрессии. У 12 человек из этой группы депрессия полностью исчезла, в то время как в группе плацебо таких было только 5.

Сигмабой в метро: поколение Z или дебилизация? Сегодня в метро я стал свидетелем странной сцены. Девочки 12-13 лет в блестящих куртках ввалились в вагон, заорали: «Мы за наш российский Сигмабой!» и врубили колонку с этой песней. Я задумался: то ли я постарел, то ли дебилизация победила. Каждое поколение имеет свою музыку. У одноклассника дочка слушает «тупую» современную музыку, но я помню, как он сам в её возрасте заслушивался «Красной плесенью» и «Кащеем Бессмертным». Проблема не в песне, а в поведении. Орать и громко включать музыку в общественных местах — это неуважение к окружающим. Если вы стали свидетелем такого, вежливо напомните о правилах или обратитесь к сотрудникам метро. Поколения меняются, но уважение к другим должно оставаться. Давайте не судить молодёжь за их вкусы, но требовать соблюдения порядка. Иначе дебилизация действительно победит.

Школа — место, где дети учатся не только математике, но и взаимодействию с миром. Однако иногда уроки превращаются в хаос из-за школьников. Почему учителя часто предпочитают жаловаться, а не действовать? Многие педагоги боятся конфликтов с родителями, которые защищают своих детей, даже когда те неправы. Бюрократия тоже играет роль: обращение к завучу — это долго и сложно. А предложение установить камеру в классе часто вызывает сопротивление. Но камера — не угроза, а инструмент. Она фиксирует нарушения и защищает учителя от несправедливых обвинений. Что могут сделать родители? Организовать дежурство, обратиться к руководству школы или даже в городской комитет по образованию. Иногда работает. Проблема хулиганов — системная. Учителя должны действовать, родители — поддерживать, а школа — использовать технологии. Если один ученик ставит всю школу раком, значит, кто-то из управленцев не на своем месте. Давайте перестанем жаловаться и начнем действовать. Школа — место для учебы, а не для страха.

Ах, выгорание. Прекрасный процесс превращения некогда жизнерадостного человека в сухую, потрескавшуюся скорлупу с глазами, полными тоски. Это как медленный костер: сначала тепло, потом жарко, а затем вдруг понимаешь, что вместо сияющего огня от тебя остался только уголь. Работа, конечно, помогает. Особенно те удивительные задачи, которые нужно было сделать вчера, но которые приходят только сегодня. А как же бонус в виде обязательных сверхурочных? Это ведь не переработка — это "возможность раскрыть свой потенциал". И никуда не деться от начальника, который вдохновляет своими речами о командном духе, пока сам раздувает угли своей амбициозной мечты о годовом бонусе. Коллеги? Они такие же горящие, как и ты, но умело скрывают это за чашками кофе и нервным смехом. Открытые офисы идеально подходят для коллективного выгорания: видишь, как сосед через перегородку теряет надежду, и сразу чувствуешь себя частью чего-то большого.

Работа продавцом-консультантом в 34 года — это настоящее искусство балансировать между саркастичной усталостью и профессиональной фальшивой улыбкой. Каждый день ты просыпаешься с мыслью: "Вот он, мой путь к величию", — а через пять минут бредёшь на работу, где тебя ждут бессменные фразы вроде "А у вас скидки есть?" и "Почему так дорого?". Ты стоишь под яркими лампами, которые делают твою кожу похожей на пергамент, а уши пытаются не отвалиться от звука корпоративного гимна, который играет по кругу. Ведь твоя жизнь — это не только консультации, это ещё и квест "Разгадай, что клиент хочет, но сам не знает". Ирония в том, что ты — взрослый человек с двумя образованиями, читающий книги о саморазвитии, объясняешь тридцатилетним "гениям", как работает кнопка "вкл". Это тренировка терпения, достойная монаха. А чёрный юмор заключается в том, что твой менеджер, вдвое моложе, учит тебя "мотивации" и "улыбке глазами". Зато в конце дня, подсчитывая мелочь в кассе, ты понимаешь: жизнь — это не мечты, а реальность.

Оливье: культовый ритуал или заговор майонеза? Каждый декабрь в воздухе витает запах хвои, мандаринов и неизбежности. Люди бегают по магазинам, нагруженные пакетами с зелёным горошком, курицей (или "докторской" колбасой — для истинных ценителей химической романтики) и, конечно, майонезом. Нет, они не готовятся к ядерной зиме, хотя это звучит вполне логично. Они собираются сделать то, что делает их "настоящими" людьми. Они готовят оливье. Салат оливье — это не просто еда, это философия. Это лакмусовая бумажка твоей принадлежности к обществу. Хочешь чувствовать себя частью коллективного безумия? Нарезай овощи. Только мелко, чтобы ни один кусочек не напоминал, что он когда-то был картошкой. Иначе рискуешь быть изгнанным из праздничного стола с позором. Новый год без оливье? Это как фильм без Хью Гранта в старых рождественских комедиях — можно, но какой в этом смысл? Разве можно встретить новый год, не заправив себя этим калорийным топливом? Ведь это не просто блюдо, это гастрономический монумент советской эпохе. Оливье напоминает нам, что можно склеить вместе совершенно несочетаемые ингредиенты и сделать вид, что всё отлично. Это, в конце концов, метафора нашей жизни. Черный юмор заключается в том, что готовка оливье — это что-то вроде пищевого рабства. Праздник, говорите? Да-да, встань у плиты в семь утра 31 декабря, ощути эту "радость". Потом потрать несколько часов, чтобы убедиться, что каждая морковка идеально квадратная. А после полуночи смотри, как гости, уже под градусом, беззастенчиво вываливают ложку оливье на кусок батона. И, конечно, майонез. Этот белый эликсир, который соединяет несоединимое. Почему мы, взрослые люди, добровольно заправляем все этим? Может быть, потому, что майонез — это как жизнь: жирный, неоднозначный и часто непонятно, из чего состоит. Оливье — это кулинарная икона абсурда. Ты знаешь, что после трёх дней в холодильнике он превращается в орудие пищевого убийства, но всё равно готовишь его в таком объёме, будто ждёшь гостей из параллельной вселенной. Потому что новый год — это не просто праздник, это проверка твоей способности справляться с хаосом. А оливье — его символ. Так что, когда ты в следующий раз стоишь на кухне с ножом в руках и морковкой на разделочной доске, просто помни: ты не один. Где-то ещё, в соседней квартире, человек точно так же режет колбасу и думает: "Почему я это делаю?". Потому что оливье — это не выбор. Это судьба.