правила жизни, без них никак

Солнце пробивалось сквозь занавески, рисуя на стене танцующие квадраты света. Я сидела на диване, перебирая фотографии из старых журналов о путешествиях. Байкал, Алтай, Карелия… Мечты, которые так и остались мечтами. Мы с Андреем копили почти два года. Каждую копейку откладывали, отказывали себе в мелочах, предвкушая нашу совместную поездку по России. Я представляла, как мы будем колесить по дорогам, останавливаться в уютных гостиницах, пробовать местную кухню и любоваться закатами над бескрайними просторами...

Солнце припекало нещадно, но я, орудуя лопатой, не обращала внимания. После городской духоты деревенский воздух казался пьянящим нектаром, а работа в земле – лучшим отдыхом. Год назад мы с Сашей купили этот участок у бабы Глаши. Она, старенькая совсем, уже не справлялась с хозяйством и решила перебраться к сыну в город. Дом был, конечно, ветхий. Баба Глаша жила в нем одна, и видно было, что руки у нее уже не те. Но место нам понравилось сразу: тишина, простор, и главное – участок бабы Глаши граничил с нашим...

Шип ее слов, "Я всегда буду иметь влияние на сына," – въелся под кожу, как заноза, гноясь и отравляя каждый день. Мы поженились совсем недавно. Мне двадцать, Сергею двадцать два. Юные, глупые, полные надежд, которые, казалось, таяли под пристальным, оценивающим взглядом свекрови. Тот вечер стал переломным. Сергей, вернувшись поздно и немного выпившим, разбудил меня просьбой о еде. Мой отказ, продиктованный усталостью и легким раздражением, стал сигналом к атаке. Через 5 минут распахнувшаяся дверь,...

13 августа. Этот день всегда будет вызывать у меня дрожь. В этот день я приехала в Самару из моей любимой деревни, оставив позади запах скошенной травы и тихий шепот берез. Город встретил меня гулом машин и запахом бензина, но я была полна надежд. Сняла комнату в старом доме с высокими потолками и устроилась продавцом в салон цветов. Розы, лилии, хризантемы – они стали моими первыми друзьями в этом чужом городе. И вот, среди этого цветочного царства, я встретила его. Сашка. Он был как лучик света, пробившийся сквозь серые тучи моего одиночества...

Соль земли, которой я считала нашу жизнь, вдруг превратилась в горькую полынь. Двадцать пять лет. Четверть века. Вся моя молодость, зрелость, мечты и надежды – все было связано с ним, с Виктором. И вот, одним холодным ноябрьским вечером, он вывалил на меня эту бомбу. Вторая семья. Дочь. Восемь лет. Я помню, как смотрела на него, словно на незнакомца. Его лицо, такое родное и знакомое, вдруг стало чужим, искаженным виной и… облегчением? Он говорил быстро, сбивчиво, словно боялся, что я его перебью...

Солнце пробивалось сквозь занавески, рисуя на полу причудливые узоры. Я сидела на кухне, допивая остывший чай, и наблюдала, как муж, Андрей, нервно барабанит пальцами по столу. Вчерашний разговор с его матерью, Галиной Петровной, висел в воздухе тяжелым грузом. Галина Петровна собиралась уезжать в Италию, к своей сестре. Уже полгода она готовилась к этому событию: учила язык, оформляла документы, скупала в магазинах всякую мелочь – от кружевных салфеток до расписных ложек, которые, по ее словам, "пригодятся там для уюта"...

Солнце лениво пробивалось сквозь занавески, рисуя на полу полосы света. Я проснулась, чувствуя привычную тяжесть в груди. Мечта о собственной квартире, о тишине и уюте, где мы с Вовкой будем хозяевами, казалась такой далекой, почти нереальной. А реальность… Реальность – это скрип половиц, запах жареной картошки со свекровью на кухне и ее колючий взгляд, который словно говорил: "Ты здесь лишняя". Я тихонько встала, стараясь не разбудить Вовку. Он спал, разметавшись по кровати, с блаженной улыбкой на губах...

Дмитрий стоял посреди захламленной трехкомнатной квартиры, чувствуя, как ком в горле душит его. Перед ним, на продавленном диване, сидела его мать, Галина Петровна, с потухшим взглядом. В комнате пахло нафталином и старыми газетами – запах, который Дмитрий ненавидел всей душой. "Мам, ну ты же понимаешь," - начал он, стараясь говорить спокойно, но голос предательски дрожал. "Я… я хочу жить своей жизнью." Галина Петровна молчала, уставившись в одну точку на ковре. "Я понимаю, что это тяжело, но… ты же все равно здесь не живешь...

воскресного утра. Коля, зарывшийся лицом в подушку, застонал. Лена, уже суетясь на кухне, вытерла руки о фартук и пошла открывать. На пороге стояла Людмила Петровна, свекровь, сияющая, как начищенный самовар. "Сюрприз!" – пропела она, вваливаясь в прихожую с огромной клетчатой сумкой. "Не ждали? А я тут как тут!" Лена выдавила улыбку. "Людмила Петровна, здравствуйте. Что-то случилось?" "Да ничего не случилось! Соскучилась по вам, мои дорогие. А еще знаешь… тут такое дело…" Она прошествовала в гостиную, окидывая ее оценивающим взглядом...

Я не верю. Мама так не могла поступить со мной. Сейчас, когда прошло уже много лет, я вспоминаю это спокойно, а тогда это было больно, словно живьем выдирали кусок сердца. Я не поступила в институт. Провалила экзамены, все до единого. Возвращалась домой, словно на казнь, в животе ледяной узел страха скручивался все сильнее с каждым метром. Открыла дверь ключом. Тишина. Отец, как обычно, на работе, а мать… Она сидела за кухонным столом, взгляд пустой, словно выгоревший. Я попыталась что-то сказать, но она меня опередила...

Выходя замуж, я и не думала, что так будет тяжело. В голове рисовались картинки: уютный дом, звенящий детский смех, вечера у камина… Но реальность оказалась куда прозаичнее и жестче. Мой муж, Саша, жил с папой, Виктором Сергеевичем. Мамы не стало, когда Саше было всего шесть лет. Квартира – собственность Виктора Сергеевича. Он правил там железной рукой, каждый мой шаг был под контролем. Поначалу это казалось просто причудой пожилого человека. Ну, не любит, когда трогают его вещи, бывает. Но с каждым днем становилось все невыносимее...

Дверь в квартиру звякнула не так, как обычно. Слишком резко, слишком тревожно. Анна замерла на пороге, инстинктивно прижав к себе пакет с продуктами. Сердце забилось быстрее, чем следовало бы. Она не должна была возвращаться так рано. Забыла ключи от офиса, пустяк. Но пустяк, развернувший ее ход событий. Из-за прикрытой двери спальни доносились приглушенные голоса. Один – его. Второй… свекрови. Анна нахмурилась. Что они могли обсуждать в середине рабочего дня? Любопытство, острое и неприятное, кольнуло под ложечкой...