Музыкальный остров Юрия Балабанова

Старинное кладбище. Вечереет. Анна Андреевна и Федор Васильевич гуляют по тенистым аллеям. Ф.Васильевич: – Так как же, Анна Андреевна? А.Андреевна: – Мне очень лестно ваше предложение, Фѐдор Васильевич, но, право, и не представляю, как мы будем жить с вами вместе... Ф.Васильевич: – Как все живут, Анна Андреева, тихо и мирно. А.Андреевна (срывает увядший цветок): – Мы столько лет молчали, не решались обмолвиться друг с другом словом... Ф.Васильевич: – Я так рад, что осмелился нарушить это молчание...

Вольные переводы песен Юрия Балабанова на случай, если иностранцам захочется понять их смысл ...Хоронили певца по имени Юрий. Провожали друзья, они же играли в оркестре. А певец и не думал умирать. Он сидел на дереве, притворившись соловьѐм, и свистел налево-направо вальсики. Друзья вспомнили те вальсики и развеселились. Да так развеселились, что ничего с собою не могли поделать. Так и веселились до самого кладбища. А когда прискакали на кладбище, то вспомнили, что гроб-то оставили в лесу под деревом...

Примечание автора. Признаюсь в своем невежестве. Когда в 1980 году я написал эту пьесу, изданную позже в журнале "Знамя", я ничего не знал о рассказе Скотта Фицджеральда "Загадочная история Бенджамина Баттона". "Старость имеет только то преимущество перед молодостью что приходит после". Евгений Баратынский. Действующие лица: Пѐтр Егорыч Прикордонный. Давно увядший мужчина в возрасте 75 лет. Лизавета Максимовна. Его жена. Старуха. Агриппина Кондратьевна. Уборщица лестничного марша. Женщина в возрасте, но ещѐ ничего...

Мария Ивановна сидит на берѐзе, поджав под себя ноги и читает «Последние Известия». Рядом роскошная пальма. На пальме, привольно развалившись, отдыхает Пѐтр Фѐдорович. – Кругом бескрайнее болото – Мария Ивановна: – Пѐтр Фѐдорович, не правда ли, сегодня прекрасные погоды? Облачка, словно жемчуг! Пѐтр Федорович: – Сразу видно, Мари-Ванна, что вы никогда не видели натурального жемчуга. Мария Ивановна: – И всѐ же, согласитесь, небо такое голубое и бездонное... Пѐтр Фѐдорович: – Эх, Мари Ванна! Можете...

Антон Павлович: – Анна Кореньевна, мне хотелось бы вам признаться...( в волнении кусает ногти). Анна Кореньевна: – Антон Палыч, перестаньте кусать мои ногти и расскажите все спокойно... Антон Павлович: – Видите ли... Анна Кореньевна: – Вы прекрасно знаете, что я ничего не вижу, потому что вы завязали мне глаза черной повязкой! Антон Павлович: – Слышите-ли, мое признание заключается в том, что... Анна Кореньевна: (в волнении) – Кажется, я слышу стук приближающегося Самуила Ибрагимовича! Антон Павлович: – Пока он не появился, мне нужно сказать вам нечто очень жизненно важное...

…Вернувшись вечером с работы, Сергей Сергеевич Тихонький почитал на сон грядущий Александра Дюма и в полночь спокойно уснул. Однако часа в четыре ночи разбудил его телефонный звонок. Звонила Стелла Львовна Коктебельская – секретарша нашего уважаемого директора. – Простите, Сергей Сергеевич, что звоню вам так поздно, но мы в этот момент решаем с товарищем директором горящий вопрос: мы утверждаем список кандидатов для поездки в Париж, и нам хотелось бы знать – можем ли мы на вас рассчитывать. – В каком плане? – осторожно спросил Сергей Сергеевич, затрепетав от волнения...

Всю свою трудовую жизнь Настасья Филипповна посвятила коже, которая притягивала еѐ с раннего детства. Но одно дело – безответственно увлекаться, и совсем другое – получать деньги за счастье вдыхать аромат, который, кстати, многим кажется не совсем приятным; ощущать упругие формы на данный момент единственного и любимого создания и поддаваться любимым фантазиям, свойственным творческой натуре. Да! С семи часов до предела изнеможения в Настасье Филипповне боролись женщина-художница и женщина-тигрица...

Семѐн пришѐл к Управдому за советом. – Я отремонтировал коровник, постелил там свежую солому и заготовил на зиму корма, но Корова не хочет залезать в лифт и подниматься на одиннадцатый этаж. – Печально, – сказал Управдом, – очень печально, что зря пропадает полезная жилая площадь. – И посоветовал Семѐну не мешкать и поскорее обратиться к Психиатру. Психиатр ничем существенным помочь не обещал, но за двадцать два рубля сорок копеек согласился провести три с половиной гипнотических сеанса. Поймав такси, они поехали к Семѐну во двор, захватив с собою двух Санитаров...

Старушке, видите ли, было скучно, и она сидела на подоконнике с пульверизатором в руке и от нечего делать поливала прохожих средством для травли тараканов. Введенные в заблуждение граждане, решив, что с неба падают ядовитые отходы местной консервной фабрики, написали в газету гневные письма. Через три дня на консервной фабрике полностью сменилось руководство. Новый директор бросил все средства на защиту граждан от падающего с неба яда, но очистительные сооружения оказались бессильны. Возмущенные...

Когда я был ещѐ совсем маленьким ребѐнком, я сказал такое, что мои родители, опасаясь, как бы нас всех после этого не арестовали, вынули меня из колясочки, переложили в плетѐную ивовую корзинку и отправили вниз по реке, в другой район, где ещѐ не было советской власти. А сами пошли пешком вдоль берега в надежде выловить меня на другой, более счастливой и свободной земле. Но на границе их схватили, долго допрашивали, а потом посадили на четыре года в тюрьму. Так что, когда через четыре года их выпустили, меня уже вынесло в Тихий океан, и я бороздил его просторы...

Моя тѐтя была Английской королевой, пока еѐ не казнили на площади при всѐм честном народе. Когда палач занѐс над тѐтей свой топор, она гордо крикнула: – Ах вы, мать вашу так, сволочи, ни дна вам ни покрышки, сукины дети! Но это еѐ не спасло, и как только еѐ казнили, она, естественно, перестала быть королевой и рассказала мне всю правду про эту дурацкую королевскую жизнь. И так красочно рассказала, что я теперь никогда не захочу стать Английской королевой, даже если меня об этом очень хорошо попросят...

Уже с грудного возраста мама начала учить Фенечку жить по средствам, деньгами не сорить и каждой вещи давать вторую, третью, а то и четвѐртую жизнь. Из дырявого мячика и осколков разбитой бутылки мама мастерила люстру в спаленку; а когда у любимой Фенечкиной непропорционально развитой куклы под старость отвалилась голова, бывшая кукла зажила сразу пятью жизнями: из еѐ волос сделали мочалку для мытья посуды; ноги вставили в руки, и получилась удобная скалка для раскатывания теста; из тряпочного туловища смастерили...