"Венский меланж": искусство и история

Солдат элитных подразделений королевы Виктории Герберт Уокер напишет 21-го февраля 1897 года в своем дневнике о так называемой "экспедиции в Бенин": "Все утро были заняты тем, что сносили и крушили дома". А 23-го, через два дня: "Весь день крушим местные жилища. Тяжелая это работа". Запись же от 20-го февраля, за пару дней до того, как столицу Бенина сравняют с землей, подробно описывает разграбление британцами королевского дворца. "Весь наш лагерь утопает в добыче", хвалится в дневнике Уокер и рассказывает о трофеях...

Когда Венский университет заказывал Густаву Климту роспись Парадного зала, никто не думал, что случится скандал: ТЗ для художников было четким и понятным. Аллегорические фигуры наук должны были выглядеть классически и красиво. Климту достались Медицина, Философия и Юриспруденция. Остальных должен был писать традиционалист Франц фон Мач, друг Климта - то есть, неожиданностей никто не ждал. А зря - Климт нарисовал такое, что руководство университета устроило скандал. Но сначала долго не могло отойти от шока...

Однажды попугая Гайдна продали. За баснословную сумму. Серый конголезский попугай с алым хвостом умел гортанно кричать «Папа Гайдн, иди к красавчику-попугайчику» и насвистывать мелодию австрийского гимна «Боже, храни императора Франца!». Но это, конечно, не оправдывало бешеную сумму, которую за него выложил князь Лихтенштейнский после смерти композитора - попугай оказался дороже дома, который при жизни приобрел сам Гайдн. Птицу композитор купил в Лондоне — во время одного из своих английских путешествий — и очень к нейпривязался...

Ранним зимним вечером венская площадь, очерченная Леопольдинским трактом, пустеет - гулко и потусторонне бьет шесть, стрелки солнечных часов Тихо Браге на башне Амалиенбурга, подчиняясь свету электрических фонарей, отбрасывают тень, абсурдную в темноте венского вечера. Тень бронзового Франца Первого перечеркивает площадь огромной часовой стрелкой, в тени превращаются арки и колонны, Гераклы и каменные будки часовых. Ярко горящие окна Старого Бурга кажутся вырезанными из бумаги, как в детских бумажных театриках, которыми торговали когда-то за углом, на Кольмаркте...

Трубят рога и развеваются плюмажи, публика ревет в ожидании долгожданного зрелища. Сегодня - «гусарский турнир», карнавальная забава, театральный суррогат войны. Вот-вот на арене появятся всадники в причудливых костюмах и встанут друг против друга двумя армиями, двумя рядами - и замрут перед тем, как пойти в игрушечную битву. Одни будут одеты императорскими гусарами, а другие окажутся закутанными в невиданные одежды из причудливых тканей. И лица их будут странными и страшными, выкованными из железа...

Однажды Казанову выслали из Вены. За "справление нужды в общественном месте". Могли бы за прегрешения посерьёзнее, Комиссия целомудрия наверняка знала и о его похождениях в весёлых женских монастырях Вены, и о визитах в бордели Шпиттельберга - но так оказалось проще. В Вене Казанова бывал несколько раз - здесь жил его младший брат Франческо. Про Франческо Казанову говорили, что он незаконнорожденный сын английского короля Георга Второго - это, правда, не спасало его от мотовства и постоянных долгов...

Picture of the day: «Портрет мужчины в берете», Тициан, 1512 год. „Если это Тициан, то я -Наполеон“, - заметил итальянский искусствовед Витторио Згарби, оценивая этого пропавшего когда-то Тициана. Еще одна исчезнувшая картина Тициана нашлась - после недавно проданной в венском аукционном доме Dorotheum «Кающейся Марии Магдалины», которой когда-то владел император Рудольф Второй, вот новая сенсационная находка: на севере Италии, в городке Асти арт-карабинеры обнаружили «Мужчину в берете» стоимостью в семь миллионов евро...

Однажды охотника на вампиров Ван Хельсинга звали Ван Свитен. Герард ван Свитен. Голландский лейб-медик императрицы Марии-Терезии и первый директор императорской библиотеки Габсбургов был фигурой культовой: отец-основатель венской школы медицины, реформатор системы здравоохранения, победитель оспы, один из самых известных врачей страны и ученый-кардиолог. Инфлюенсер австрийского барокко. И императорский охотник на вампиров. Мария-Терезия когда-то долго уговаривала Ван Свитена поступить к ней на службу (тот отказывался и отклонял предложение за предложением...

Филиппо Балатри русскому царю подарили. Послали с нарочным из Италии, словно канарейку в нарядной клетке. Петр Первый когда-то преподнес Козимо Медичи двух маленьких калмыков и теперь Филиппо стал ответным подарком. «Мой покровитель решил отдать меня Нарышкину. Он велел спеть и сказал: «Если русский царь желает слышать пение итальянских кастратов, то этот малый сойдет за двоих», - будет вспоминать Балатри. Ему не привыкать к тому, что им распоряжаются как вещью: когда-то родители решили кастрировать Филиппо, надеясь на блестящую карьеру и огромные гонорары...

Франц-Иосиф по триста евро, императрица Елизавета - по восемьсот. Габсбургов по кусочку распродают на аукционе. Носовые платки и очки, письма и визитки императорской семьи все желающие смогут приобрести через две недели в венском «Доротеуме». Франц-Иосиф, конечно, обойдется дешевле Сисси - все-таки он персона не такая медийная. Стартовая цена его носовых платков - от 300 до 600 евро, личного портсигара - от полутора до трех тысяч. Почувствуйте разницу: начальная цена за платки императрицы - от 800 до 1600 евро, за пояс - 2800-4000 евро, а цена за ее крестильной рубашки доходит до десяти тысяч...

Однажды императрица Елизавета Петровна наняла на службу афериста. Немецкого афериста. Или авантюриста - это как посмотреть. Ведь по-настоящему нажиться на своих авантюрах у него все же не получалось. Кристофа Конрада Гунгера нашел в Стокгольме один из послов императрицы - она мечтала открыть в России «порцелиновую мануфактуру», как в Мейсене, и поэтому отправила людей в Европу. Чтобы искать тех, кто знает секрет китайского фарфора и сможет наладить его производство в Петербурге. Гунгер считался бродячим арканистом и рассказывал всем, что посвящен в тайну изготовления настоящего фарфора...