Шорох Ящерицы

По Волге лед, от пепла серый, шел, Пожаров дым свои косматил пряди. В тот день сержант наш положил на стол Листок из ученической тетради. Мольберта нет. И красок тоже нет. Карандашом, в час отдыха недолгий, Знакомый с детства ленинский портрет Был нарисован в городе на Волге. В проломах стен холодный ветер выл, Внося раскаты пушечного грома. Один лишь путь - вперед, к победе! - был Из этого разрушенного дома. И срок настал. Полки рванулись в бой. Простилось с Волгой наше отделенье...

Благодарным, в памяти беречь нам Этот миг, когда мы входим в сад... Здесь стоит Историей навечно Поднятый на пьедестал солдат. За его широкими плечами, Кажется, еще дымится бой... Он стоит в торжественной печали О бойцах, Что не пришли домой. А над ним сияет голубое Небо в невесомых облаках. Воин слышит не раскаты боя - Строек шум на волжских берегах. С грузами проходят эшелоны,Пароходы по реке скользят...

Он не старался здесь покой найти. О днях войны тут все напоминало. В углу лежал разбитый линотип, Да шрифт в пыли под сломанным реалом. И стало очень горько старику, И он присел, тревожась и тоскуя, Потом нагнулся и поднял строку Холодную, тяжелую, литую. И поднятая дрогнула рука, И властно, горячо заволноваться Заставила знакомая строка: "Пусть трудно - побеждают сталинградцы!" Откуда это? Память, назови, Скорей скажи ее рожденья дату!. .. Был жаркий бой. Сюда внесли в крови, В глубоких ранах юношу - солдата. Стихи под гимнастеркой на груди - Винтовкой и пером он мог сражаться! Слова дышали страстью: "Победим, Пусть трудно - побеждают сталинградцы!" Старик поднялся...

Мартен ревёт. Кирпичная стена Прозрачна, докрасна раскалена, Вокруг заслонок бьются, гомоня, Лохмотья ураганного огня. И, подставляя мареву лучей Стальные бронированные спины, Как пекаря, у воющих печей Завалочные вертятся машины. Подкатится, на многотонный вал В единый миг подхватит мульду сзади И, развернувшись, в огненный провал Полтонны лома, словно хлеб, посадит. Метнется пламя длинным языком, И сталевар горячим кулаком Под влажной кепкой вытрет черный пот И высохшие губы облизнет. А над его упрямой головой Крюкастых кранов лязганье и вой...

Непримечательные с виду, тяжеловесны и тверды, стоят над Волгой пирамиды, сомкнув бетонные ряды. И столько в них суровой силы, что людям кажется порой: оставив братские могилы, они пришли на Гидрострой. Как будто тот, кто спит под ними, кто пал за Родину свою, сейчас не мог не быть с живыми в одном ряду, в одном строю...

Город славы солдатской. Мирный день голубой... На земле волгоградской Продолжается бой. Бой, в котором не кровью Одолели страду, А великой любовью К земному труду. Бой за счастье Отчизны, Бой за мир на земле. Вот он —хлеб коммунизма — У страны на столе! Ещё ноют суставы И машины в пыли...

Врагам уже думалось-мнилось: еще лишь усилье одно, и дрогнешь, ты, сдавшись на милость, как фюрером предрешено. А я был тогда на Урале, где сосны да ели - стеной, да ясное небо сияло над быстрой рекой Чусовой. Там окон война не крестила, ночами не прятала свет, но битва туда доходила не только шуршаньем газет. Не только от Левитана она доходила туда, твоя бередящая рана, твоя большая беда. Был проще тот путь и короче, пролег он по нашим сердцам и гордое званье - рабочий - присвоил угрюмым юнцам...

Его фамилия в разных источниках пишется по-разному: Апсит, Апситис, Апстис. Русский художник, один из основоположников советского плаката, за пределами нашей страны, он считается латышским иллюстратором. Александр Петрович Апсит (Александр Иоганн Апсит) родился 25 марта 1880 года в Риге, в семье рабочего (здесь сведения также разнятся), который в 1894 году перебрался в Санкт-Петербург. В 1898-1899 гг. юный пока еще будущий художник посещал студию Льва Евграфовича Дмитриева-Кавказского - русского гравера и рисовальщика, академика императорской академии художеств...

Возле полок пыльной автолавки в эти дни толпа наверняка: в эти дни девчата Береславки раскупают яркие шелка, примеряют туфельки резные, выбирают цвет, каблук, фасон… И на Волго-Доне все портные позабыли, что такое сон. Стачивают, меряют и снова ножницами звякают они, потому что до двадцать седьмого остаются считанные дни. Над широким морем долгожданным вьются чайки, песни, паруса… Спрятаны спецовки в чемоданы и со шлюзов убраны леса. И уже не качеством бетона, не отделкой арок и мостов — все живут здесь зеленью газонов, запахом деревьев и цветов...

У холмика, За низенькой оградой, Они втроем в молчании стоят. Глядит на них Спокойным, ясным взглядом С портрета застекленного солдат. Цветов прибой у граней обелиска, Фамилия на мраморе плиты... Солдат Фомин, Хотя ты очень близко - К жене и дочке не вернешься ты. В тот день атака дружной и недолгой, Но для тебя - Последнею была. Упал ты, заслонив собою Волгу, Погиб, чтоб вечно Родина жила. казалось, задремал ты на пригорке... А на груди, в кармане гимнастерки, Конверт, нераспечатанный тобой, Конверт, пробитый пулею чужой...

На Аллее Героев, Где суровый гранит О солдатах погибших Память молча хранит, Как-то в час предрассветный, В утро майское я, Услыхал неожиданно Трель соловья. Заливался певун Над весенней рекой, А в ответ ему рядом Вдруг защелкал другой. На аллее у клена Думал я, удивлен: Он из Курска, Рязани Или горьковский он?.. Как оставил он рощи, Перелески, поля? Чем ему приглянулась Волгограда земля? Но ответа, конечно, На вопрос не нашел - Курский он, иль рязанский, Иль откуда еще. А в могиле рязанский, Курский парень лежит, После схватки с врагами Он у Волги зарыт...

Все, кто хоть раз приезжал в Волгоград, посещали знаменитый Дом Павлова. Легенд вокруг него много, не хочу здесь перечислять. Самая знаменитая - что барельеф со стороны улицы Советской - это не что иное, как часть настоящей стены здания с сохранившимися надписями. Пользуясь случаем, предлагаю обратиться именно к этому недостаточно изученному историческому аспекту регионального наследия — надписям на Доме Павлова. Пожалуй, самая известная надпись отсылает к непосредственному участнику обороны здания - Якову Павлову...