Ухум Бухеев

— Ты опять про харизму? — отец поставил на стол тарелку с бутербродами, как аргумент, который нельзя проигнорировать. — Опять, — Михаил кивнул, устало теребя шарф. — В этот раз про актёров. — И что же? Кто там рулит? Красота, талант? — Вот именно. Я думал, только они и решают. Ну, ещё блат, конечно… -- А сегодня увидел… другое. Отец сделал приглашающий жест: продолжай. *** Гримёрка старого провинциального театра пахла пудрой, старым деревом и переживаниями. У каждого из этих запахов была долгая биография...

Рассказ №1 из этого цикла - здесь. *** В коллективах всегда есть те, кто умеет светиться так, что остальные меркнут. Кто-то — природный прожектор, кто-то — тихая свечка. Михаил видел, как эти два типа энергии сталкиваются: безобидная красота против хищной харизмы. И вдруг понял, что дружба — самая уязвимая часть такого столкновения. *** Михаил пришёл к отцу ближе к девяти вечера, без звонка. Было в этом жесте что-то подростковое: как тогда, когда он приходил в его комнату просить объяснить алгебру или вселенскую несправедливость...

Профессор-рационалист уверен: успех — это талант, опыт и труд. Но один нелепый нападающий с широкой улыбкой заставит его усомниться в формуле победы — и понять, что иногда решает не тот, кто забивает, а тот, кому доверяют пас. *** Павел Степанович Антипов, профессор философии и убеждённый сторонник объективной картины мира, любил футбол не за зрелище — за порядок. Там всё ясно: забил — герой. Не забил — тренируйся. Чистая причинность без лирики. По крайней мере, так ему казалось. Его сын Михаил, журналист с вечной ухмылкой в голосе, воспринимал игру иначе: не счёт, а люди...

Это история о том, как один остывший хот-дог, случайная встреча на парковой скамейке и отчаянно голодный серый кот способны тихо, почти незаметно изменить чью-то жизнь — и привести к началу, которое никто не планировал, но которое оказалось удивительно правильным. *** Вечер в парке был одним из тех, когда воздух не давит, а словно помогает дышать. Тёплый, спокойный, привычный. Люди потихоньку расходились после рабочего дня, аллеи редели, и даже голуби переставали торопиться. Парень по имени Артём шёл к скамейкам с хот-догом в руке...

Лариса всегда приходила на пары раньше всех. Ей нравилась пустая аудитория — с ровным холодком от стен и едва слышным гулом вентиляции. В такие минуты она ещё могла чувствовать себя в безопасности: никто не смотрит, не оценивает, не ждёт реакции. Она аккуратно ставила рюкзак на крайний стол у стены, открывала конспект и делала вид, что уже погружена в лекцию, хотя до неё оставалось ещё больше десяти минут. Она была девушкой незаметной — не в плохом смысле, а как-то естественно. Светло-русые волосы, собранные в хвост, серые глаза, тонкие пальцы, в которых всегда была лёгкая дрожь...

Когда телефон зазвонил ранним субботним утром, он ещё не успел сварить кофе. Звонок от бывшей жены — редкость, как сигнал тревоги, который никогда просто так не включается. — Послушай, Макс, — без предисловий сказала она. — Мне нужно, чтобы ты отвёз Таню к родителям. Сегодня. Он опёрся плечом о холодную дверцу холодильника. — Что-то случилось? — Круиз… — она выдохнула, словно ей было неловко. — Дату перенесли, и мы отплываем завтра утром. Он, Дима, уже оплатил всё, понимаешь? И… ну… я не могу сейчас сорваться, — она помолчала, — прости, для меня очень важна эта поездка...

Она открыла дверь локтем, пытаясь удержать на себе тяжесть бесчувственно храпящей туши. Муж рухнул на пороге, выдыхая вонючий перегар, и она выругалась — устало, без злости, будто комментируя погоду. Я подхватил его под руки, и мы вдвоём затащили тяжёлое тело в квартиру. Он пару раз пробормотал что-то нечленораздельное и отключился окончательно. Она прислонилась к стене и закрыла глаза. На лице — не истерика, не отчаяние, а ровная, многолетняя усталость. Та, что въедается под кожу и уже не выражается словами...

Богдан часто вспоминал тот день, когда увидел Олю впервые. Она стояла возле кофейного киоска, прижимая к груди огромный букет ромашек, который только что купила. Солнечный свет падал на её белокурые волосы, и казалось, будто вокруг неё образовалось собственное маленькое свечение. Она смущённо улыбалась продавщице, пытаясь рассчитать сдачу, но никак не могла разобраться, сколько именно ей должны вернуть. Тогда Богдану это показалось трогательным. Настолько трогательным, что он подошёл сам, помог, улыбнулся, и неожиданно пригласил её на свидание...

Когда Таня вспоминала свои двадцать четыре, ей казалось, что прожила тогда десятилетие. Развод с Кириллом, бессонные ночи с маленьким Витей, кредиты, тупая, изматывающая работа с мизерной из-за постоянных больничных зарплатой, – она шла по жизни, как человек, который постоянно оглядывается: не упасть бы. Появление Олега стало для неё чем-то вроде светлого окна. Он возник после простого, почти случайного общения во дворе у детской площадки – здоровый, спокойный, высокий, с привычкой слушать внимательно, будто фиксируя каждое слово...

Андрей и Вероника встречались всего пару недель, но этого времени хватило, чтобы оба почувствовали: что-то между ними есть. Не вспышка, не страсть, а тихий интерес, осторожный, как шаг по весеннему льду. Они сидели в кафе, бродили по вечерним улицам, ходили в кино, но всё это было будто на расстоянии вытянутой руки – словно каждый ждал от другого неверного движения. Веронику смущало одно: Андрей слишком часто упоминал маму. Не как человека, который иногда помогает или советует, а как фигуру почти священную...

Погодин жил как живут многие – без ярких событий, без особых чувств и потрясений. Всё было правильно, аккуратно и тихо. Работа – бумажная, бесстрастная. Жена – спокойная, усталая. Дети выросли, разъехались, и звонят по расписанию. У них – своя жизнь, свои дети, своя работа. Вечерами телевизор гудит, и ложки звенят о тарелки. Так проходит жизнь – без катастроф, но и без смысла. Он часто ловил себя на мысли, что в доме у них слишком чисто и слишком пусто. Ничто не выбивается из привычного порядка, и от этого хочется заорать, но не получается – будто внутри всё затянуто ватой...

Молодая девушка просыпается в чужой квартире и понимает, что устала от собственных случайностей. Вика не ищет любви, она ищет тишину – и находит её там, где меньше всего ожидала. *** Просыпаюсь от солнца. Оно лупит прямо в глаза, будто специально. Ноябрь, а небо чистое, ясное. Штор нет. Комната не моя – белые стены, какой-то постер с горами, запах дешёвого дезодоранта и полной пепельницы. На тумбочке стакан с недопитым пивом. На пуфике возле дивана – мои колготки и его джинсы. Юбка свешивается с подлокотника кресла...