Томуся | Истории и Рассказы для Души.

— Алексей, нам нужно поговорить. Он даже не поднял глаз от телефона. Пальцы скользили по экрану — лайк, лайк, лайк. В комнате пахло его одеколоном и чем-то ещё… чужими духами? Марина стояла в дверях, держась за косяк. Сердце билось так, будто хотело вырваться наружу. — О чём? — буркнул муж, не отрываясь от экрана. — О нас. О том, что происходит между нами. Наконец-то он поднял голову. В его глазах мелькнуло что-то — раздражение? Или страх? — Опять ты со своими проблемами на пустом месте, — вздохнул он...

— Серёжа, мне нужно тебе что-то сказать. Лена стояла у окна нашей съёмной однушки, спиной ко мне. В её голосе звучала какая-то новая нотка — не та мягкость, к которой я привык за три года совместной жизни. — Что случилось? — Я оторвался от ноутбука, где допиливал очередной проект до полуночи. Фрилансерские подработки стали моей второй работой — копили на первоначальный взнос для ипотеки. Она обернулась. Волосы уложены по-новому, макияж ярче обычного. И это платье… Когда она успела купить такое дорогое платье? — Я ухожу...

— Алло, это Светлана Владимировна? Я прижала трубку к уху сильнее. Голос незнакомый — женский, взволнованный, с какой-то болезненной решимостью. — Да… А кто это? — Меня зовут Ольга. Я… — пауза, вздох. — Я гражданская жена Владимира Сергеевича. Мир качнулся. Температура под сорок, голова раскалывается, а теперь ещё и это. Какая-то психопатка решила разыграть больную женщину. — Извините, но вы ошиблись номером. Мой муж… — Родинка на левом плече в форме полумесяца. Шрам от аппендицита справа. На мизинце правой руки нет ногтя — прищемил в детстве дверью...

— Ты должна уйти, я люблю её. Слова повисли в воздухе, как нож над горлом. Марина замерла с чашкой в руках, горячий чай плеснул на скатерть. Тёмное пятно расползалось по белой ткани, словно кровь по бинту. — Что? — выдохнула она. Игорь сидел напротив, не поднимая глаз. Сорок лет, седые виски, натруженные руки инженера. Тот самый мужчина, с которым она когда-то планировала состариться. — Я сказал всё честно, — его голос звучал глухо, будто из-под земли. — Я люблю другую. И ты должна уйти. Пятнадцать лет назад Марина думала, что знает, что такое любовь...

— Света, нам нужно поговорить. Эти слова повисли в воздухе кухни, как дым от сигареты. Светлана замерла у плиты, половник с борщом застыл в её руке на полпути к тарелке. Двадцать восемь лет брака научили её распознавать интонации мужа. Эта — была новой. Чужой. — О чём? — тихо спросила она, не оборачиваясь. Андрей сидел за столом, покрытым клеёнкой в мелкие цветочки — той самой, которую она купила пять лет назад в. Его пальцы барабанили по поверхности нервную дробь, а глаза смотрели куда-то мимо неё...

— Если поедешь на эту свадьбу — можешь не возвращаться! Голос Дмитрия срывался на высоких нотах. Лена стояла у открытого шкафа, держа в руках платье — то самое, которое покупала ещё до их знакомства. Платье, в котором чувствовала себя очень привлекательной. — Дима, это моя лучшая подруга… — Была подругой! — он ударил кулаком по столу так, что подпрыгнула ваза с розами. Те самые розы, которые он дарил каждую неделю. — Теперь у тебя есть я! И если ты этого не понимаешь… Лена медленно повернулась к нему...

— Мам, а почему папа такой грустный? Андрей замер у двери кухни, держа в руке забытую папку с чертежами. Голос младшего сына Артема прозвучал так просто, так по детски… А ответ жены ударил как обухом по голове: — Устает на работе, солнышко. Взрослые иногда устают жить. Устают жить. Боже мой, неужели все так очевидно даже для двенадцатилетнего ребенка? Андрей тихо прикрыл дверь и прошел в ванную. В зеркале на него смотрел сорокатрехлетний мужчина с потухшими глазами, растрепанными волосами и двухдневной щетиной...

Я училась принимать пустоту. Вот уже полгода, как Андрей съехал, и я привыкала к тишине в квартире, где раньше постоянно что-то происходило: кипел чайник, работал телевизор, хлопали двери. Теперь звуки были только мои — шаги по паркету, скрип кровати, когда ворочалась по ночам, звон посуды, когда мыла одну тарелку вместо двух. Работала удаленно переводчиком, дети выросли и разлетелись по своим жизням. Дочка в Питере строит карьеру в IT, сын в армии — скоро дембель. Звонят редко, но я не обижаюсь...

— Геннадий купит фирму за хорошую цену. Долги закроет, работникам зарплату выплатит. А ты возвращайся на свою работу. Илья стоял у окна отцовского кабинета и не верил своим ушам. Три месяца… Три месяца он вкалывал как проклятый, спасая семейное дело. Продал машину, взял кредиты, поругался с женой из-за денег. И всё — ради него. Ради этого седого, сгорбленного человека, который сейчас сидел в кресле и говорил такие слова, будто речь шла о продаже старого дивана. — То есть три месяца моей жизни просто… выброшены? — голос дрожал, хотя Илья пытался говорить спокойно...

— Витя, а как думаешь… можно ли в тридцать начать жизнь заново? Марина стояла у окна кухни, её силуэт — хрупкий, почти призрачный — терялся в лучах закатного солнца. Руки сжимали чашку с чаем так крепко, что костяшки побелели. Виктор замер с гаечным ключом в руках. Только что чинил кран — простая работа, которая обычно занимает полчаса. Но сегодня… сегодня он тянул время. Потому что Алексея не было дома. Потому что они остались одни. Потому что в последние месяцы каждая встреча с невесткой превращалась в пытку...

— Уходи. Слово прозвучало тихо, но в нем была такая боль, что Светлана отшатнулась, словно получила пощечину. А я стояла в дверях её квартиры и смотрела на двух самых важных людей в своей жизни, которые только что разбили мое сердце вдребезги. — Лар, пожалуйста, выслушай… — Андрей сделал шаг вперёд, но я подняла руку. — НЕТ. Больше ни слова. В коридоре пахло её духами — теми самыми, что я помогала выбирать три месяца назад. «Купи эти, Светка, — говорила я тогда, — мужчины от них с ума сходят. Как же я была права…» — Лариса, это не то, что ты думаешь, — голос Светы дрожал...

— Стой! Ничего не подписывай! — голос Лены прорезал телефонную трубку как нож. — Дом принадлежит мне! Я замерла с ручкой в руке над договором купли-продажи. Покупатели — молодая пара с малышом — терпеливо ждали за столом. Женщина качала коляску, мужчина листал документы. Они так мечтали о доме… — Что ты сказала? — прошептала я в трубку. — Мама год назад переписала завещание. Дом мой. У меня есть документы. Мир вокруг качнулся. Нотариус недоуменно смотрел на меня, покупатели переглядывались. А я стояла...