Tetok.net

Таня стояла перед зеркалом в спальне и думала, что её юбка слишком бледная для такого мероприятия. Серая, как и вся она. Сорок три года, двадцать лет замужем, администратор в клинике. Вот весь послужной список. Максим гудел в гостиной, разговаривая по телефону с кем-то из своих. Она слышала обрывки: – Нет, Олег Викторович, всё схвачено. Танька согласилась. Танька. Так он её называл при всех. Иногда ещё курица. Для смеха. Все смеялись. Она медленно подвела губы помадой. Размазала – рука дрогнула. Стёрла, начала заново...

Лариса всегда знала. Не сразу, конечно. Не с первого раза. Но после третьей любовницы у неё уже развилась такая интуиция, что она чувствовала измену носом. Как собака чует дичь. Первый раз было семь лет назад. Олег тогда вернулся домой в три ночи, пьяный, с чужими духами на рубашке. Лариса устроила скандал на всю квартиру, дочка проснулась, плакала. Олег клялся, что это случайность, что какая-то пьяная баба в клубе на него навалилась, что он её даже не знает. -- Больше никогда, Ларис, клянусь тебе...

Оксана положила трубку и поняла -- всё кончено. Сестра отказала. Родная сестра. Лена. С которой они росли вместе, делили одну комнату, одежду, мечты. Отказала в трёхстах тысячах, когда её дочь умирает в больнице. Оксана сидела в коридоре реанимации и смотрела на телефон. На экране ещё горело имя: "Ленка". Хотелось перезвонить. Закричать. Умолять. Но она просто выключила телефон. Убрала в карман. Встала. Пошла к палате. Там лежала её дочь. Маленькая. Больная. Её Машенька. *** Десять лет назад они с Леной были неразлучны...

Я сижу у окна, смотрю на парковку. Там стоит кроссовер — чёрный, блестящий. Как наш был. Ну, то есть как у нас был когда-то. Смотрю и думаю — ничего. Даже странно. Раньше бы завидовала: вот бы нам такую. А сейчас просто... машина. Железка. Мне шестьдесят два года. Живу в комнатке пятнадцать квадратов. Коммуналка на Уралмаше. Виктор работает вахтёром, приходит поздно. Я у бабки сижу — сиделка. Двадцать пять тысяч плачут. И знаете что? Я счастлива. Ну, в смысле... как бы сказать. Не то чтобы вот прям счастлива-счастлива...

Нина Павловна поняла, что проиграла, когда увидела Катю через десять лет. Они приехали с Серёжей в деревню. Нина после операции, еле ходит. Серёжа рядом, поддерживает. А Катя стоит у ворот своего сада. Кожа на руках цвета старого дерева, под глазами -- паутинка морщин от прищуривания на солнце. Но плечи расправлены, спина прямая. Она больше не сутулилась, как тогда, в городской квартире. В резиновых сапогах, в рабочем комбинезоне. Держится так, будто королева. И смотрит на них холодно. Очень холодно...