Tetok.net

В ту субботу Елена Петровна наконец услышала, сколько она стоит. Десять тысяч рублей за выходные — если считать продукты, электричество и молчание. А началось всё, как обычно, с дёргающегося глаза. На часах девять утра, а она уже третий раз протирала пол в прихожей. Нервный тик — так сказал бы врач. «Интуиция» — так говорила она сама, потому что каждую субботу интуиция не подводила. Дом ей достался тяжело. Ипотеку закрыла год назад — сама, после смерти мужа. Пять лет выплат, ни одной просрочки....

Двенадцать лет Валентина репетировала эту встречу. Представляла, как скажет сестре всё, что накипело. Как посмотрит в глаза и спросит: «Ну что, довольна? Стоило оно того?» А когда момент настал — не сказала ничего. Просто поставила на стол пакет с продуктами. — Валя, ты сядь лучше, — голос тёти Зины в трубке был таким, что у Валентины сразу заныло под ложечкой. — Новости у меня. — Что случилось? — Галка твоя... Звонила мне вчера. Плакала, денег просила. А у меня самой пенсия двадцать две тысячи — какие деньги? Валентина опустилась на табуретку...

В комнате пахло бедой. Не болезнью, не смертью — именно бедой. Светлана узнала этот запах сразу: спёртый воздух, немытое тело, засохшая еда. Так пахнет, когда человек решил похоронить себя заживо. На кровати под скомканным одеялом лежала её двоюродная сестра. Та самая Ирка, с которой они в детстве воровали клубнику с соседского участка и до ночи болтали на даче под звёздами. А теперь Ирка лежала тут уже полгода. И не собиралась вставать. Светлана приехала без предупреждения. Позвонила с вокзала: мол, встречайте, я уже в вашем Саратове, через двадцать минут буду...

Тридцать семь лет — это больше, чем целая жизнь некоторых людей. Именно столько Вера не видела отца. И вот он вернулся. * * * — Мам, ну ты где застряла? Уже опаздываем! — кричала из коридора Алиса, натягивая кроссовки. — Бегу-бегу, — Вера судорожно искала ключи от машины, которые провалились куда-то в недра сумки. — Сашка, ты портфель взял? — Взял, — буркнул сын, не отрываясь от телефона. Собрания в школе Вера терпеть не могла. Особенно эти сентябрьские, когда классная руководительница два часа рассказывает про сменную обувь и дежурства...

Она узнала её по рукам. Женщина в тёмно-синем костюме стояла в дверях ресторана, и Галина Петровна смотрела не на лицо — на пальцы. Длинные, с аккуратным маникюром, они теребили ремешок сумочки точно так же, как тридцать пять лет назад теребили бусины на задней парте. — Верка? — прошептала она. — Сорокина? Всё началось с сообщения в общем чате. «Ну что, девочки, все помнят, во сколько завтра собираемся? Столик забронирован на семь, опаздывать не советую, ресторан приличный». Светка Миронова, бессменный организатор всех встреч, не изменилась...

Кассир подняла глаза и громко, на весь зал, произнесла: — Отказ. На карте недостаточно средств. Невестка побледнела. Сын уставился на мать так, будто она заговорила на китайском. А Тамара Павловна впервые за три года почувствовала, как внутри распрямляется что-то тугое, сжатое, почти забытое. Соседи считали, что Тамаре Павловне с сыном повезло. Приезжает каждый месяц, помогает, интересуется здоровьем. На лестничной клетке всегда здоровается, улыбается, подхватывает мамин пакет. Женщины из подъезда вздыхали: не то что некоторые, которым хоть объявление вешай...

Пётр Степанович твёрдо решил уехать. Билеты куплены, брат ждёт в Саратове. Осталось только попрощаться с детьми, которым он и так достаточно жизнь попортил. Он не знал, что в этот момент его зять нёсся по трассе, умоляя прораба по телефону успеть хотя бы к завтрашнему утру. Лена стояла у окна и смотрела, как отец медленно ковыляет по двору с палочкой. Три круга вокруг детской площадки — ежедневный маршрут. Шестьдесят восемь лет, перелом шейки бедра восемь месяцев назад и упрямство размером с грузовой состав...

Галина поняла, что всё кончено, не когда увидела счёт за коммуналку. Не когда в сотый раз вымыла за ним чашку. И даже не когда он попросил денег на подарок сыну. А когда рассказала ему про сокращения на работе — и он не оторвал глаз от телевизора. Но это было потом. А началось всё год назад, в сентябре. Познакомились они на дне рождения общей знакомой. Виктору было пятьдесят шесть, работал водителем на маршрутке, жил в съёмной комнате после развода. Галине — пятьдесят два, бухгалтер на заводе, своя...

Пятьсот тридцать два человека. Именно столько подписчиков было у блога «Дневник мудрой свекрови». И все они сейчас обсуждали её, Ленино, нижнее бельё. А началось всё буднично. Лена листала ленту новостей, пока муж смотрел очередное видео, где кот ронял ёлку. Дима любил такие ролики — и про животных, и про смешных детей, и про падения. Лена иногда тоже смеялась, но чаще просто улыбалась, чтобы сделать ему приятное. Она вообще многое делала для него. И ужин из трёх блюд готовила, и рубашки наглаживала, хотя он мог бы и в футболке на работу пойти — у них там не строго...

Когда муж сказал «мама предложила с нами поехать», я поняла: наш первый отпуск за три года накрылся. Но я промолчала. Потому что мы действительно думали, с кем оставить четырёхлетнего Макса, когда захотим хотя бы час посидеть вдвоём. А тут бабушка — живая, здоровая, сама вызвалась. Я не знала, что «помогать с ребёнком» и «сидеть с ребёнком» — это две большие разницы. *** Лена считала дни до отпуска, как школьница до каникул. Двадцать девять лет, трое из которых она не вылезала из декрета и удалёнки, и вот оно — море...

Света жевала домашний хлеб в холодной электричке и плакала. Не от горя — от злости на себя. Двадцать пять лет она искала мужчину, который будет красиво говорить. А надо было искать того, кто молча встанет в пять утра, чтобы испечь хлеб для чужих людей. Всё началось три дня назад, когда она случайно столкнулась с Веркой у поликлиники. — Надьку нашла! — выпалила Вера вместо приветствия. — Она за городом живёт, замужем. Давай навестим? Они не виделись все втроём лет десять, с того юбилея школы, когда отмечали двадцать лет выпуска...

Двадцать три года брака. Одна ложь. И дверь, за которой смеялись чужие люди. Вера стояла на лестничной площадке третьего этажа и не могла вдохнуть. Замок на двери был новый — блестящий, с современной ручкой. А из-за двери доносился детский голос и бормотание телевизора. Запах чужой еды — жареная картошка с луком. Это была квартира её тёти Зины. Единственного человека, который растил Веру после гибели родителей. Квартира, которую тётя оставила ей четыре года назад. Квартира, которую муж обещал «проверять раз в месяц»...