Рассеянные рассказы - 16

– За кем буду-то? Доброго вам... – Вот, за Леною. Трое нас ещё, – ответила баба Нюра, – А вон и Семёновна бегит. Смотри, как бегит. Того и гляди поскользнется... Боится, что Алька ее обгонит. На первом хрустком ноябрьском снежке, ещё по утренней темноте, перед сельпо собрались деревенские бабоньки. Они кутались, кто в простые телогрейки, кто в пальто с пушистыми воротниками, постукивали валенками – дыша утренним белым морозным паром. Они ждали автолавку.  Лизавета пришла четвертой. А уж за ней собралась целая толпа...

Агнесса Александровна, актриса в отставке, оставшись без мужа, который был крупным чиновником в Министерстве сельского хозяйства, все свои нерастраченные артистические силы решила направить на подрастающую внучку Асю. Муж, ничем не болевший доселе, умер внезапно на рабочем месте от сердечного приступа. Оставшись без своего привычного плеча, поначалу Агнесса растерялась, но потом поняла, что положение ее не столь плачевно: осталась у нее приличная трёхкомнатная квартира в Москве, солидная дача в Подмосковье, автомобиль и сын при должности...

– Алё, поликлиника? Как договаривались, медсестру отправляйте в Администрацию. К Никифоровой пойдём. Подъезжают уж ... из военкомата. Софьюшку Никифорову знали в селе многие. Так и звали – Софьюшка, хоть было ей уж сорок пять годков. Она и родом отсюда. Было время – выходила замуж, уезжала, но жизнь с мужем не задалась, вернулась она к родителям. Вернулась с Ванюшкой, сыночком. Один за одним ушли отец и мать, а Соня так и не вышла замуж, всю себя даря сыну. Работала она в местном детсадике воспитателем, оттого и знали ее – и стар, и мал...

– Как ты, Оль, не говори, но неприкаянная она у тебя какая-то. – Ещё ты тут... Давай. И так-то ночами не сплю, всё думаю ... Было время, думала – как я ее выращу, одна-то? А теперь... Теперь уж точно не осилю. – Так ведь понимает она. Как не понимать-то? – Да мне порой кажется, что ничего они не понимают, молодые эти. Думают, что мы вечные. А уж Аня... Лёгкая она, знаешь ведь... В темном приношенном платке, надвинутом на глаза, в цветастом шитом халате и собственноручно вязаной растянутой кофте бабушка Оля сидела вечером на скамье с соседкой Верой, старой подругой...

Мать всю жизнь отца любила с избытком. – Сашенька, шарфик вот. Давай завяжу.  Отец высокий и худощавый, угловато складывался, и мать накидывала ему на шею шарф, разглаживая руками, заправляла под ворот, застегивала пуговицы пальто, смешно высунув язык, стараясь. Роме это нравилось только лет до семи. Отец был примером для подражания и детского восторга.  – Ты папочку не позорь. Видишь, какой он у нас. И ты должен... Ты же так на него похож. И Рома старался.  Отец работал в научном институте, и Роме казалось, что он его возглавляет...

– Остров? Это как? – Так... Остров. Не мой личный, конечно, но по сути – мой. – Что ж это за остров такой, Саша? – Софья и верила и не верила. *** В гулкий зал аэропорта Шереметьево Александр сегодня попал случайно. Октябрьский день был обычным будним днём, большие цифры на часах показывали пять часов. Суетливые пассажиры сновали взад и вперёд. Болтливая Софья Михайловна, которая преподавала у них на заочке, и которую он провожал по заданию старосты группы, назидательным тоном давала ему какие-то советы, а он глазел по сторонам...