Люди которых отметила сама история

Берлин, 1909 год. В лаборатории, пропахшей аммиаком и амбициями, 41-летний химик Фриц Габер лихорадочно крутил вентиль стального реактора. Его жена Клара Иммервар, первая женщина с докторской степенью по химии в Бреслауском университете, молча наблюдала. Она знала: если эксперимент удастся, мир изменится. Но не подозревала — как.   Реактор вздрогнул. Струйка жидкого аммиака, словно слеза дьявола, закапала в колбу. «Мы победили голод!» — крикнул Габер. Он только что создал процесс синтеза аммиака...

Он вошёл в покои императрицы, шатаясь от яда, который должен был убить его за час до этого. Его глаза, будто угли, впились в потрясённых заговорщиков: «Пока я жив — Россия стоит. Умру — рухнет в огонь». Через несколько минут, тело Григория Распутина, пробитое пулями, связанное верёвками, сбросили в ледяную Неву. Это было 17 декабря 1916 года. Через 67 дней Николай II отрёкся от престола. Совпадение? Или последнее проклятие «святого чёрта», который предвидел крах династии?   Распутин — крестьянин из сибирской глухомани, ставший «другом» царской семьи — оставил после себя десятки пророчеств...

Он въехал в историю на окровавленном коне, оставив за спиной дымящееся поле, усыпанное телами. 12 августа 1914 года. Пограничье Восточной Пруссии. Казачий разъезд из четырёх всадников натыкается на немецкий патруль — 27 человек. «Отступать? — кричит Козьма Крючков, 24-летний урядник. — Нет уж. Наши бабы потом засмеют!» И… рубит первым. Через десять минут 11 немцев будут мертвы. Ещё 16 — ранены. Сам Крючков, получивший 16 ран, удержится в седле только благодаря тому, что сабля приросла к руке — пальцы не разжимались...

Война — это прежде всего трагедия, которую острее всего чувствуешь на поле боя. Генералы Первой мировой напоминали шахматистов, но вместо фигур у них были живые люди. Каждое их решение — словно удар молота по наковальне: ошибёшься, и тысячи жизней превратятся в пепел. Давайте заглянем в их дневники, письма и приказы, чтобы понять, что двигало этими людьми. Не героизируя, не осуждая — просто попытаемся услышать их голоса сквозь грохот орудий. Алексей Александрович Брусилов — редкая птица в стае русских генералов...

Она бежала под пулями, как будто смерть боялась её саму. Сентябрь 1915 года. Белорусские болота у деревни Мокрая Дуброва. Немцы поливают русские окопы огнём. Раненые кричат, цепляясь за корни деревьев. А она — в окровавленном переднике, с сумкой перевязочных средств — ползёт, тащит, перевязывает. И вдруг видит: офицеры убиты, солдаты в панике. Тогда Римма Иванова делает то, что запрещено уставом, природой и самой войной. Встаёт во весь рост. «За мной! — кричит она, подхватывая винтовку убитого. — Вперёд, за Родину!» И… сотня солдат поднимается за ней в штыковую...

Одни звали его героем, другие — террористом. Для Сербии он был пламенем свободы, для Австро-Венгрии — искрой, поджегшей мир. Его жизнь — как сербская гитара: струны из стали, мелодия — из крови и пороха. Обилич-поле, 1880 год. Деревня, где камни помнят битвы с турками, а старики шепчутся о Косовской легенде. Здесь мальчик Войислав впервые услышал:   — «Наш князь Лазарь выбрал Царство Небесное, а не земное рабство» — и решил, что тоже выберет вечность.   В 14 лет он вырезал на тополе: «Свобода или смерть» — и сжёг турецкий флаг, найденный на чердаке...