"Волан-Де-Морт и философский камень". Книга. ( Черновой вариант).

Холод был не просто отсутствием тепла. Он был спасением. Последняя искра того, что звалось Томом Реддлом, не улетела призраком сквозь стены – она втянулась в самую глубь древнего камня Хогвартса, как вода впитывается в сухую губку. Не дух, ищущий покоя, а едва теплящееся пятно сложной энергии, нашедшее пристанище в вечной, непроглядной тьме. Здесь, закованная в миллионы тонн безмолвной породы, безумная дрожь распада наконец затихла. Не погасла окончательно – замерла. Выжить. Не для мести. Не для новой войны...

Холод камня проникал сквозь тонкую ткань мантии, сливаясь с ледяной пустотой внутри. Я, Том Реддл, вернулся к сознанию, прижавшись спиной к шершавой стене ниши, скрывавшей нас – меня – за грандиозным Зеркалом Еиналеж. Не "мы". Квиррелл был... оболочкой. Разбитым, дымящимся сосудом, едва удерживающим мою сущность от распада. Каждая клетка его тела кричала агонией: острые осколки сломанных ребер впивались в легкие, превращая каждый хриплый вдох в пытку; глубокие раны от шипов Дьявольских Силок пульсировали ядом, посылая волны онемения и тошноты; а главное – связь...

Холодный камень пола библиотеки Хогвартса впивался в колени Квиррелла. Густая пыль, поднятая с полок Запретного отдела, висела в воздухе, раздражая дыхательные пути. Я, Том Реддл, направлял его взгляд по сложнейшим схемам в потрепанном фолианте. Это были не просто магические барьеры – перед нами лежали чертежи квантовых решеток и фазовых преобразователей энергии, подтверждающие мою теорию: "магия" – это продвинутая наука управления материей на фундаментальном уровне. *"Где уязвимость? Где сбой в алгоритме, охраняющем Камень?"* – мысль металась в такт учащенному пульсу Квиррелла...

Холод. Не физический – тело Квиррелла дрожит в теплой постели профессорских покоев. Холод *внутри*. Холод небытия, липкой паутиной опутывающий то, что еще осталось от меня*, Тома Реддла. Волан-де-Морта лишь назвали те, кто боится правды. Сквозь туман сознания, сквозь боль, что пульсирует в каждом нерве этого слабого сосуда, которым я вынужден пользоваться, пробивается одно осознание: Квиррелл угасает. Я ощущал это как нарастающую пустоту, как трещины в хрупкой оболочке. Связь, и без того зыбкая, истончалась с каждым часом...

Темнота библиотеки сгущалась между стеллажами, словно живая субстанция, сопротивляющаяся нашему вторжению. Квиррелл (точнее, его дрожащие руки, которые я сейчас контролировал) нервно поправил тюрбан, прежде чем шепотом произнести "Люмос". Слабый свет от его палочки выхватил из мрака табличку "Запретный отдел". бормотал он, будто пытаясь убедить самого себя. Я заставил его шагнуть вперед, игнорируя холодный пот, стекающий по его спине. Что-то в этом месте будило во мне смутное беспокойство, словно обрывки воспоминаний, которые я не мог собрать воедино...

Лондонский туман цеплялся за камни Косого переулка, когда я (точнее, тело Квиррелла, которым я теперь управлял) остановилось перед вывеской "Дырявый котёл". Влажный воздух пах жареными колбасками и чем-то неуловимо магическим. Мои паль тоцы (его пальцы) автоматически поправили тюрбан, скрывающий моё истинное лицо. "М-может, не стоит заходить?" — бормотал Квиррелл в глубинах нашего общего сознания, но я уже толкал тяжёлую дубовую дверь. Гул голосов и звон стекла встретили нас, как стена. В таверне было шумно — преподаватели и родители студентов толпились у стойки...