Квартирный вопрос

Вера никогда не думала, что счастье может быть таким оглушительным. Оно ворвалось в её жизнь внезапно, как летний ливень, — и теперь каждое утро в ее жизни начиналось с улыбки. — Егорушка, вставай! — она легонько потрясла мужа за плечо. — Опоздаешь ведь. Егор что-то невнятно пробурчал, зарываясь в подушку. Вера рассмеялась и решительно стянула с него одеяло. — Ну ты и соня! Давай, герой, подъём. Кофе стынет. Муж наконец приоткрыл один глаз и улыбнулся: — Доброе утро, солнышко. Ты неисправима — поспать не даёшь...

Звонок матери прозвучал разорвал тишину сонной квартиры. Зоя вздрогнула, едва не выронив чашку с недопитым кофе. — Да, мам? — Она старалась, чтобы голос звучал бодро, хотя внутри всё сжалось от предчувствия очередной лекции о «неправильной жизни». — Зоечка, золотце, ты присядь, — голос Регины Аркадьевны сочился мёдом. — У меня для тебя потрясающая новость! Зоя машинально опустилась на край дивана, покосившись на спящего мужа. Платон что-то пробормотал во сне и перевернулся на другой бок. «Интересно, что на этот раз?» — пронеслось в голове...

Светлана Акимовна поморщилась, когда очередной порыв ледяного ветра ворвался в щель между оконной рамой и подоконником. Старенькая печка едва теплилась, не справляясь с лютым февральским холодом. — И угораздило же меня на старости лет в эту глухомань забраться, — пробормотала она, кутаясь в потертый пуховый платок. Женщина тяжело вздохнула, вспоминая, как десять лет назад, полная энтузиазма, перебралась в этот деревенский дом. Тогда все казалось таким простым и правильным — отдать городскую квартиру сыну с невесткой, а самой наслаждаться тишиной и покоем на природе...

Если бы счастье можно было купить в супермаркете, моя тележка всегда была бы пуста. Эта горькая мысль пронзила сознание Людмилы, когда она в очередной раз пересчитывала мелочь в кошельке, стоя у кассы продуктового магазина. — Вам не хватает семнадцати рублей, — кассирша с плохо скрываемым раздражением смотрела на Людмилу. Очередь позади недовольно зашумела. Люда почувствовала, как краска стыда заливает щёки. — Я... может быть, уберём йогурт? — пробормотала она, избегая встречаться глазами с кассиршей...

Ночь выдалась беспокойной: мама то и дело просыпалась, требуя воды или жалуясь на боль. Елена, чутко дремавшая в соседнем кресле, вскакивала по первому зову, механически выполняя привычные действия. Серый рассвет едва пробивался сквозь неплотно задернутые шторы, когда тишину квартиры нарушил пронзительный звонок мобильного. Елена поморщилась, глядя на экран — сестра. Опять. В последнее время Ирина звонила с удручающей регулярностью, но толку от этих звонков было не больше, чем от козла молока. — Да, Ира, — вздохнула Елена, поднося трубку к уху...

Елена Петровна сидела у окна, задумчиво глядя на опустевший двор. Осеннее солнце скупо освещало потрепанные временем качели, на которых когда-то играли ее дети – Максим и Светлана. Теперь они выросли, обзавелись собственными семьями, но почему-то в последнее время стали проявлять к матери повышенное внимание. Сначала Елена Петровна радовалась – наконец-то дети вспомнили о ней! Но постепенно их забота начала казаться навязчивой. Особенно усердствовала Светлана. Она то и дело заглядывала к матери, перебирала ее вещи, расспрашивала о самочувствии...