Наши неудачные дети

Лиза 15 лет. 900 килокалорий и все, больше от меня никто не получит - ни мать, ни врачи, ни психологи, ни блогеры по здоровому питанию. Ну ладно, в честь праздника мой организм получит 1000 ккал в сутки, но потом за непозволительное переедание будет неделю расплачиваться изнурительными тренировками. Аргументы ваши я выслушаю. За пятнадцать лет научилась тому, что лучше выслушивать весь этот хор из родственников, психологов, нутрициологов, доброжелателей, врагов и союзников (подруга тоже анорексичит)...

Тая 17 лет. Я ору на мать за всякую оплошность. Каждое слово и действие может стать оплошностью в зависимости от моего настроения. Чаще всего оно плохое, поэтому с выводами ошибиться трудно. Я ору всегда. Она родила меня одна в тридцать семь лет на излёте женских возможностей, потому что, видите ли, мечтала о ребёнке. А что с ним делать одинокой, забитой, неинтересной женщине? Только то и делать, как воспитывать себе подобное невзрачное существо, сомневающееся в целесообразности существования и расположенности всего мира...

У каждого воспитанника есть лазейки, помогающие не слишком пострадать от воспитания (это мудрость). Дети часто бывают амортизаторами для родителей, получающими удары от жизни (ещё мудрость). Роман, 20 лет:                                  Когда мать «не в духе», она срывается на мне по любому поводу, чтобы поправить своё морально неустойчивое состояние и параллельно веско побравировать воспитанием, чтобы зря не пропадала встреча. И это удобно - делать нужные дела параллельно. У нас обычно именно...

Марина 15 лет. Без собственного мнения жить гораздо  легче. Тебе  указывают в каком направлении думать, и нет вопросов. Так беспечно живут люди до восьми лет.  Например, я в том невинном возрасте была убеждена, что мать - учитель - это  просто везение. У других детей такого нет. Каждый мечтает иметь  собственную школу двадцать четыре  часа в сутки, когда нужно следить за тем, что говоришь; сливать свои мысли, чтобы их запретили; напоминать о своей благодарности устно, письменно и блаженной улыбкой;...

Вера Ивановна снисходительно относилась к шалостям своих учеников. Уже одиннадцатый класс. Столько пережито подростковых проблем, что стали почти семьей. До позднего вечера засиживалась в школе, никогда домой не спешила, домашние всё понимали. Знала каждого, как своего. Она разбиралась в  тонкостях неокрепшей психики и гормональной  импульсивности. Знаток детских душ, всё понимала и оставляла без внимания случайные оплошности,  неуравновешенность, незрелость суждений,  максимализм и пошлость. Вера Ивановна любила «своих», и  они платили взаимностью...