Застава Красного Шайтана

Война с Джунаидом закончилась, но служба — никогда. Для Михаила Дмитриевича Поспелова наступила новая, странная эпоха, полная противоречий и перемен. Он, бывший штабс-ротмистр Императорской армии, ныне носил на воротнике выцветшей гимнастёрки красные кубики командира батальона РККА, словно время решило сыграть с ним в причудливую игру. Каждое утро он вставал с первыми лучами солнца, седлал коня и объезжал посты вдоль пыльной советско-персидской границы. Рядом часто гарцевал комиссар Гвоздев, человек из другого мира, с грубоватой прямотой пролетария и неугасимой верой в мировую революцию...

Роман «Застава Красного Шайтана» Неделя на заставе тянулась в странном, почти нереальном затишье. Комиссар Иван Гвоздёв каждый день выходил на крыльцо офицерского дома, вглядываясь в мутный горизонт. Он ждал не просто вестового из Ашхабада, а, возможно, карательный отряд ЧК, который придёт за его головой. Пойдя против приказа, он поставил на кон всё — карьеру, честь, саму жизнь. Теперь судьба его решалась где-то далеко, в пыльных кабинетах новой власти, чьи решения были так же непредсказуемы, как здешние пески...

Роман «Застава Красного Шайтана» Ночь над заставой дышала тревогой. Иван Гвоздев не спал. В чадящем, неровном свете фитиля, бросавшего на глинобитную стену его рваную, дёрганую тень, он в который раз перечитывал шифровку из Ашхабада. Буквы плясали перед глазами, но смысл приказа был твёрд и холоден, как сталь штыка: «…взять под стражу… контрреволюционная деятельность… действовать по законам военного времени». Приказ. Для него, Ивана Гвоздева, бывшего слесаря с Путиловского, прошедшего окопы германской и видевшего, как старый мир рассыпается в прах, приказ Реввоенсовета был святыней...

Роман «Застава Красного Шайтана» Последние капли ночной черноты растворялись в пепельной серости рассвета. Там, на востоке, откуда всё ещё тянулся низкий, вибрирующий гул, небо светлело, обнажая израненную землю. Лагерь Джунаида, разворошенный дерзкой ночной вылазкой, напоминал потревоженное осиное гнездо. Панические крики, ругань, тщетные попытки поймать обезумевших коней и потушить смрадный, едкий дым от тлеющих шатров. Басмачи больше не смотрели на дом Поспелова с хищным предвкушением. Теперь в их взглядах плескался суеверный, липкий страх...

Роман «Застава Красного Шайтана» Двое суток. Время, казалось, свернулось в тугой, раскалённый жгут, которым пытали заставу. Дом стал глиняной печью, где заживо пеклись люди. Днём палящее солнце вбивало жар в стены, а ночью они отдавали его обратно, не успевая остыть. Воздух, густой и неподвижный, пропитался запахами пороховой гари, едкого пота и липкого, животного страха. Но самым страшным врагом оказалась не жара и даже не сотни басмачей, затаившихся в темноте. Самым страшным была тишина, звеневшая в ушах, как натянутая струна...

Роман «Застава Красного Шайтана» Рассвет не принёс облегчения. Он был безжалостным, как палач, срывающий с ночи покров милосердной темноты, чтобы обнажить жестокую, неприкрытую реальность. То, что ночью было лишь гулким, тревожным предчувствием, теперь предстало воочию во всей своей чудовищной мощи. Вся долина перед домом Поспелова чернела от копошащейся массы людей и лошадей. Это была не банда. Это была орда. Сотни всадников в цветастых халатах и лохматых папахах растеклись по равнине, словно саранча, готовящаяся пожрать последний зелёный листок...