Женский взгляд. Без прикрас

— Потерпи ради мира в семье, Катя. Мудрость женщины — в ее тишине, — свекровь, Марина Петровна, аккуратно подцепила вилочкой кусочек запеченной утки. Той самой утки, которую Катя мариновала полночи после двенадцатичасовой смены в отчетах. Катя посмотрела на свои руки. Пальцы чуть подрагивали. Ногти без маникюра — некогда, да и дорого сейчас, — сжимали край салфетки. Напротив сидел Дима, ее муж. Он довольно жмурился, подкладывая лучший кусок мяса своей младшей сестре, Инночке. — Дима у нас такой молодец, — пропела Инночка, поправляя свежий ламинированный локон...

— Ты же сильная, Оля, ты справишься, — Геннадий привычно чмокнул ее в щеку, на ходу застегивая куртку. — Там у матери кран потек, я заскочу, починю? Буду поздно, ужинайте без меня. Дверь хлопнула. Оля осталась стоять в коридоре, сжимая в руках список дел, похожий на свиток средневекового казначея. Забрать мелкого из сада, заскочить в химчистку, купить Гене новые рубашки (старые он «нечаянно» заляпал мазутом), подготовить отчет по работе... Спина ныла. Не остро, а так — тягуче, будто в позвоночник залили свинец...

— Ты же не развалишься, — бросил Олег, даже не оторвавшись от экрана, когда Ирина попросила о помощи. Именно эта фраза, такая бытовая, такая банальная, ударила ее в грудь не хуже прямого оскорбления. Не боль — пустота. Именно так, наверное, умирают внутри. Она стояла посреди кухни. Грязная посуда, гора — нет, гора это мягко сказано, — эверест грязной посуды. Через два часа должны приехать партнеры Олега, важные люди, которые решают, получит ли он повышение. Столовый сервиз, который еще Иринина бабушка покупала, сейчас лежал на дне мойки, весь в жиру...

Ирина просто хотела дорезать этот чертов лук. Больше ничего. Никакого мира во всем мире, никакой вечной любви — просто дорезать лук. Ее левая рука дрожала. Мелко, подло, как будто не она, а кто-то чужой, сидит внутри и шатает скелет. Это была уже вторая ночь, когда она спала не больше четырех часов — отчеты на удаленке, младший заболел, старшая начала делать «проекты» в школу, и муж Сергей, который вот уже две недели «работал над стратегией» на диване. — Ира, ты там застряла? — голос Сергея раздался из гостиной, ленивый, как осенний туман...

Мария смотрела на подругу — Вика была, ну, как мокрый воробей. Ссутулившаяся, синяки под глазами, руки дрожали, когда чай ставила на стол — ей нельзя было в больницу, карантин, а сын там, один. Болел страшно. Вика плакала, не переставая, рассказывала про врачей, про диагнозы, про этот ледяной страх, который сковал ей грудь. — Я не знаю, Маш — тихо сказала Вика, ломая пальцы — что делать. Я просто не знаю. Мария кивнула. Сделала глоток некрепкого, уже остывшего чая. — Тебе надо держаться — произнесла она...

Марина перестала спать нормально, когда поняла, что даже в бреду умудряется слышать таймер стиральной машины — такая вот производственная травма идеальной жены. Уже третий день тридцать восемь и пять. Но разве это повод? Светлана Петровна всегда говорила: — Сначала обязанности, доченька, а потом уже можешь лежать, как мертвая. Игорь, муж-добытчик — он, конечно, старался. Поставил ей чайник, даже, кажется, сменил Мите носки. Но когда Марина, шатаясь, вышла в гостиную, она увидела картину маслом: Игорь...