Лесниковы байки. Горошкино зеркальце.

Каллистрат Спиридонов после такого потрясения слёг. Но когда Василёк с Гаврилкой приходили его навестить, поднимался на подушках, веселел лицом и снова благодарил мальчишек за своё спасение. Те краснели и смущались, уж прямо засыпали их похвалами, а сельчане проходу не давали, задавая вопросы. Потому и старались парнишки ходить теперь то по-за околицу, то по берегу речки. - Ну, герои, спасители мои дорогие, входите, - Каллистрат улыбался бледными губами, исхудавший, но радостный, - Гордеев снова ко мне приводил чинов городских, про вас говорили...

Гаврилка не дрогнул, да и чего бояться, за счастье плечом к плечу с другом встречать судьбу, храбро глянув ей в лицо... А те, на капище, и в самом деле не увидали их, который был в балахоне так же монотонно говорил, а лавочник, хищно ухмыляясь поглядывал на луну и в жадном ожидании помахивал ножом перед лицом своей жертвы. Когда мальчишки подошли ближе, делая друг другу знаки разойтись на те места, что они наметили накануне, когда всё тут готовили, Васятка различил злые речи лавочника. - Что, поди...

Деревенское веселье на Купала всегда было каким-то особенным, не таким, как, к примеру, на Рождество или Масленицу. Может потому, что приходился этот праздник, не одобряемый отцом Евстафием, на самый разгар страды, да и покос тоже уже начался. И даже вечер в тот день выдался особенный – красный закат был словно пронизан золотыми солнечными нитями, тянущимися над горизонтом и постепенно угасающими. А в то время по берегу реки тут и там загорались купальные костры, и потому казалось, что те самые солнечные нити, пропадая на небе, появляются огненными точками на берегу реки...

Заболела Устинья, да так не вовремя, в аккурат накануне того, как задумали Василёк с Гаврилкой важное дело. Сама Устинья только догадывалась, что не просто так мальчишки забрались на сеновал и там который день шушукаются, перебирают какие-то камушки и старые свитки, исписанные выцветшими от времени чернилами. Не мешала им, только иногда садилась на лавку, держась за ноющую грудь. Когда она только приехала сюда, получив коротенькое письмо из Карсуков о том, что вся семья Васяткина умерла, кроме неё, она уже тогда знала, что мальчишечка этот особенный...

- Ну, ребятки, здравствуйте, - Каллистрат Спиридонов устало потёр седые виски, - Знаю я, с чем вы пришли, идёмте со мной. Зайцев приторно-сладко поулыбался, пока раздавал из карманов сладости, а после сунул за пазуху кафтана бумаги и вышел за дверь. Василёк, украдкой не сводивший с лавочника глаз, приметил, как изменилось у того лицо, как злобно глянул он и на Спиридонова, и на них тоже… В зеркале отразилось, как неприятный оскал до неузнаваемости исказил полное добродушное лицо Зайцева. Васятка...

- Вась, а может это из-за нас, с Антипом-то приключилось? - Гаврилка был задумчив и бледен, случившееся в овраге и то, что за этим последовало, худо на него подействовало, он даже спать стал плохо, - Не полезли бы мы в тот овраг, может, не было бы ничего этого… - Как тут угадаешь, - покачал головой Васятка, он тоже горевал по Антипу. Васятка не говорил другу, но он ставил себе в вину, что до сей поры не может доискаться, кто же этот неведомый человек, который призвал в этот мир чёрную силу, и она под видом Бобылёва тут злую волю творила...