Военное дело на Руси

"О вооружении войска времен первых киевских князей можно судить главным образом по крупнейшим древнерусским некрополям, где по языческому обряду трупосожжения (исключения незначительны) похоронены как рядовые воины, так и представители знати. Концентрация находок совпадает в основном с крупнейшими городскими центрами (Кие в, Чернигов. Гнездово-Смоленск, Тимирево - Ярославль), лагерями дружинников (Шестовицы Черниговской обл.), районами активной земледельческой и торговой деятельности (юго- восточное Приладожье, Суздальское ополье) . Многие курганы X в. дают вооружение профессиональных воинов-дружинников, составлявших основу правящего класса. В этих погребениях (их учтено 547) оружие является не этническим, а социальным показателем. Точные подсчеты археологических комплексов, содержащих предметы вооружения, позволили констатировать относительно высокую степень военизации общества X в., при которой каждый пятый - десятый мужчина носил оружие, а также значительную техническую оснащенность войска, при которой один из трех ратников имел два-три вида оружия. В сравнении с X в. степень военизации общества к XI столетию уменьшилась в 2 - 3 раза, что, видимо, связано с социальным изменением состава армии и оформлением замкнутого воинского сословия. Для периода XI - XII вв. большая часть находок связывается с многочисленными крестьянскими кладбищами лесной и лесостепной полосы России (учтено 614 погребений). Здесь рядом с курганами смердов возвышались сравнительно крупные и богатые погребения младших дружинников. В связи с христианизацией погребения состоятельных воинов исчезают, но остаются захоронения мужчин с оружием (по обряду трупоположения). Археологические данные в этот период характеризуют главным образом вооружение рядового дружинника и простого человека, смерда и горожанина. В период наступившей феодальной раздробленности, когда войско состояло из отрядов отдельных князей, бояр и областных ополчений, количество вещественных источников падает. Целостного представления о вооружении различных социальных слоев населения этого периода археология не дает. Погребения XII - XIII вв. (их учтено 144) характеризуют боевое снаряжение населения, проживавшего в некоторых пограничных районах Руси, например тюркоязычных черных клобуков (Киевская обл., ср.: Плетнева С. А., 1973) и водских ополченцев (Ленинградская обл.) . Известно также оружие горожан, погибших при защите русских городов в период монголо-татарского нашествия 1237 - 1240 гг. Оно позволяет представить пешего ратника с копьем, топором, луком и стрелами и конного воина с колющим, рубящим и защитным оружием. После 1250 г. находки оружия становятся все более редкими, зато встречаются произведения военного ремесла, сохранявшиеся в составе княжеских и городских арсеналов. Особое значение приобретает здесь использование сохранившихся письменных и изобразительных источников. При всей неравномерности и порой отрывочности археологического материала он позволяет изучить не только вооружение отдельных частей русского войска (например, кочевников, осевших на юге Киевщины), но и боевые средства русской рати в целом. Так, на основании собранных материалов оказалось возможным установить деление русского войска XI - XIII вв. по роду и виду оружия и реконструировать снаряжение: тяжеловооруженных всадников и пехотинцев - копейщиков и легковооруженных всадников и пехотинцев - лучников. Изменения военной техники IX - XIV вв. очень часто заключались не в изобретении новых средств борьбы (хотя и это имело место), а в усовершенствовании уже существующих." (А.Н. Кирпичников, А.Ф. Медведев. "Вооружение")

Дор - место рождения русского воинства и воинского духа. ..."Архивные розыски также принесли результаты странные и смутные. С одной стороны, выяснилось: мест с названием Дор когда-то было множество, считай, возле каждого большого села либо группы деревень. С другой — ничего конкретного относительно предназначения, но по косвенным упоминаниям можно было предположить, что были они игрищами, где дети и отроки играли в основном в лапту, ну еще там же гуляли, будто совсем давно хороводы водили, потом стали собираться на летние складчинные праздники. А какая гулянка на Руси без драки обходится?(На просторах нашей необъятной Родины есть, пожалуй, сотни деревень, селений или просто мест, урочищ, холмов с несколько странным названием—Дор. Причем иногда с уточнением: Верхний, Нижний, Малый, Великий, — или вовсе произведенным от имен собственных. Чаще встречаются они вдоль основных дорог на европейской части России (тех, что проложены по древним путям) Толковые словари, или точнее их авторы, и вовсе не заметили этого топонима, как Преображенский или Срезневский. А Фасмер растолковал дор как поднятую целину, новь. Правда с оговоркой, что есть еще одно значение, неожиданное — легко раскалываемое дерево, дранка. У греков это, мол, бурдюк, шкура, содранная кожи. Обнадежил только Даль: он выводит дор от слова драть, но тоже относит это к земледелию, когда с будущей пашни сдирают все лишнее — кустарник, лес, пни. То есть это роспашь, росчисть, починок, подсека, кулига, пожога. Однако ссылается на северные и сибирские говоры, где дором называют сало животных, внутренний жир, который сдирают. Также приводит еще два разных значения: сор, грязь, плесень на чем-либо — так считали в Москве, а в Орле, Калуге, Смоленске — кровельная дрань. «Дором драть, сдирать. Дорница (ж.) дрань, дранка, драница» — так дословно написано в его словаре. Все это — косвенные указания, вытекающие из сути слова, но не изначальное его понимание, хотя исследователей должно было заинтересовать то обстоятельство, что участков земли, которые готовили под пашню, вокруг каждого селения было десятки, но дором называли лишь одно место. Впрочем, у составителей словарей не стояло задачи выявить исконное значение слова; они фиксировали то его состояние, в коем оно пребывало на момент их жизни. И за это благодарны потомки. А дор, оказывается, наша беда и выручка, позор и слава одновременно, ибо это место рождения русского воинства и воинского духа. ... В кирилловском букваре знак Д означен как «добро», однако имеет двойное дно, несет двойную нагрузку: «добро давать» или, наоборот, «давать добро». Что тут первично и вторично — сейчас не имеет значения, эти слова, на первый взгляд, равнозначны по смыслу, и, как их ни поставь, он, смысл, не изменится. Мы до сих пор так их и употребляем. Кроме того, добро (благо) имеет синонимы хорошо, ладно (с выражением согласия). И есть еще один смысл, более понятный современнику: добро — богатство (имение). Вся эта многозначительность тоже не случайна, ибо само слово состоит из двух слогокорней и раскрывает следующую, опять двойную, суть: до-бро — да-бра означает сразу «давать — брать» (любимое слово коррупционеров), Ладно, это когда даваемое берут сверху вниз и затем возвращают снизу вверх — жертвуют чем-то взамен. Тогда и наступает гармония отношений человека с окружающим миром — с другим человеком, с землей, с природой и богами. Посеял, к примеру, жито, сжал колосья, а в пашню бросил навоз, удобрения. Поэтому и говорят «надо творить добро», то есть замыкать этот круг. Верховный дающий — Раз, Даждьбог, основные потребители даваемого — берущие его внуки, гости или братия, то есть те, кто молится Ра вместе и берет, получает милость божью, благо. (Отсюда в христианство перешло обращение к прихожанам «братия и сестры».) Из слова братия происходят три первых «военных» слова — брань, рать и борьба. Знак О, внедрившись в слово, растворил его суть: борьба от брать, бороться — браться. В том числе и за руки. (Четвертое — гражданское, родственноезначение — брат.) (С.Т. Алексеев "Сорок уроков русского")