Житейские истории

Катя стояла у окна ресторана и улыбалась, глядя на огни вечернего города. Ни один фотограф в мире не смог бы поймать ту лёгкость, что жила в ней сейчас: лёгкость женщины, которая наконец нашла своё «да». В зеркале отражались крупные серёжки, аккуратно уложенные волны волос, платье цвета шампанского — не свадебное, но уже почти. Это была вечеринка по поводу помолвки, устроенная её женихом Михаилом. Идеальный вечер. Идеальный мужчина. — Ты просто сияешь, — раздался позади голос Саши. Катя обернулась: её младшая кузина, в коротком топе и юбке, держала два бокала...

Лидия впервые заметила, что листья на деревьях опали, только когда начала подскальзываться на тротуаре. Она задержалась в архиве допоздна — приходила инвентаризация, пыльные каталожные карточки сбивались в ком, и даже пальцы казались сухими, как бумага. Она шла домой, кутаясь в серый шарф, который давно уже не грел, и мечтала только о том, чтобы успеть в ванну до того, как соседи займут единственный водогрей. Когда она открыла почтовый ящик, там лежал свернутый в трубочку конверт без марки и адреса...

— Ну, за мной уже приехали, — сказал Борис Самойлов, глядя в окно, где останавливался серый фургон с надписью «Пансионат „Забота“». Сосед по лестничной площадке что-то бормотал в ответ, но Борис не слушал. Он надел пиджак, в последний раз провёл рукой по гладко причесанным волосам и вышел, не оглядываясь. Он не убегал и не сдавался. Просто выбрал. У него были квартира на Патриарших, дача в Звенигороде, стабильный доход с акций и депозитов. Ему было 74 — и он не нуждался ни в заботе государства, ни в милости детей...

Суббота. Полдень. В гипермаркете «Семейный» — столпотворение. Возле тележек суетятся семьи с детьми, пары в трениках и старушки с крохотными корзинками. В воздухе пахнет горячим хлебом, жареной курицей и раздражением. Наталья стояла у витрины с молочными продуктами, крепко сжимая ручку тележки. В другой руке — пакет с подгузниками, соскользнувший с плеча. На сиденье тележки сидел Саша, её трёхлетний сын, раскрасневшийся, капризный и мокрый от слёз. — Конфеееетууу! — снова заорал он, выгибаясь дугой...

— Ну, теперь, когда всё известно, — сказала бабушка с торжественностью генерала, — давайте перейдём к самому важному. Имя. Марина вздрогнула. Она сидела рядом с Артёмом, держа руки на округлившемся животе. Семья собралась в просторной гостиной: бабушка, мама, тётя, двоюродные сёстры. Все с пирожками, салатами, компотами и… мнением. — Имя ребёнку выбирает род, — продолжила бабушка. — У нас традиция, которой уже почти сто лет. И нарушать её, мягко говоря, неуместно. Артём отложил чашку с чаем. Марина почувствовала, как его рука напряглась...

— Илья, ты дома? — Таня выглянула из спальни. Голос — ровный, но в нём что-то пружинило, готовое распрямиться в любую секунду. — Да, только зашёл, — отозвался он, скидывая кроссовки. — Что-то случилось? — Проходи на кухню. Он понял: что-то не так. На столе — нет ужина. Только коробка. Большая, плотная, с жёлтой ленточкой. На крышке — наклейка магазина детских товаров. — Это что? — осторожно спросил он. — Подарок от твоих родителей, — отозвалась Таня, скрестив руки. — Привезли сегодня. Без звонка...