Сказание о Великом Нечто или Трагедия невидимых миров

Они вернулись. Но не героями. Сначала – призраками. Толик и Колька, обросшие пылью веков и немым ужасом в глазах, стояли посреди земляных хижин, пахнущих дымом очагов и сушёными трепетунами. Они говорили о Белом Нечто, что дышало гулом. О Чёрной Пустыне, пожирающей жизнь синим пламенем. О Вратах Смерти и Реке Тленного Дыхания. О Башне-Когте и Крылатых Стражах, обращающих брата на брата. Слушали их как сказку. Ту самую, что старейшины шептали у потрескивающих костров в долгие ночи Великого Холода...

Нечто замерло. Не просто остановилось. Замолкло. Как зверь, уставший после долгой погони. А перед ним… Она. Башня. Чёрный коготь, вонзенный в самое горло багрового неба. Выше самых высоких скал их прежнего мира. Выше облаков, которые клубились у её середины, как рваные бинты. Трещины зияли по её граням, сочась фиолетовым светом – холодным, чужим, как взгляд мертвеца. У подножия – хаос. Обломки чего-то, что могло быть каменными цветами невероятных размеров. И среди них… шевелились. Тени. Неясные, скользящие...

Воздух. Нет, не воздух – кисель. Густой, тяжёлый, пропитанный зноем, который впивался в кожу, в лёгкие, даже сквозь толщу стен Нечто. Толик поднялся первым, почувствовав, как пот – не капли, а целые ручьи – стекает по вискам, заливая глаза солёной жгучестью. Под ногами вибрация утихла, сменившись глухим, горячим гудением, словно гигантский котёл остывал после кипения. У входа – условного пролома, где когда-то была стена – стояли девять выживших. Девять теней, вырезанных на фоне нового кошмара. Перед ними… Пустошь...

Тишина. Не просто отсутствие звука. А плотная, тяжёлая, как спрессованный пепел от костра, который уже не даст тепла, но всё ещё жжёт кожу. Она обволакивала, давила на виски. Толик поднялся с горячего пола — не пола, а чего-то гладкого и живого под ним, излучающего тепло, как нагретый камень. Плечо горело огнём — удар пришёлся точно. В слабом, призрачном свете, что сочился из самих стен Нечто, как слюна из пасти спящего зверя, он различал силуэты. Живые? Едва. Скер сидел, прислонившись к стене, лицо...

Выжженная пустыня. Не та, что песчаными барханами играет, а та, что была когда-то живой. Солнце – не светило, а палач. Висит в небе, этот раскаленный докрасна диск, и выжигает все до последней капли. Земля трещит, как старые кости. А по склонам холмов – дома. Не дворцы, нет. Земляные норы, вросшие в склон, как... ну, вы понимаете, о чем я. Замершие под этим адским прессом. В одной такой норе, у самого подножия, под сенью гигантского каменного ствола – древнего, как сама тоска – жил Толик. Обычно его жилище хранило прохладу, тень каменного исполина работала как щит...