Размышления о жизни

Интересный парадокс. Почему, став родителями, люди тут же забывают о том, что сами были детьми, так же не хотели убирать в комнате, заниматься, учить уроки, чистить зубы, торопиться, а хотели играть, гулять, смотреть мультики и фильмы и просто жить? Просто диву даешься. Почему все мы (в большинстве), став взрослыми, командуем и давим? Если бы родители могли и - главное - хотели посмотреть на всё с детской точки зрения, возможно, и им, и детям жить стало бы гораздо легче 😊

Новые мысли навеяла переписка в комментариях с автором, на которого я подписана. Речь снова о воспитании детей, "розовых очках" и прозе жизни. Суть проблемы в том, как уберечь детей от разочарований и не дать им наступить на те же грабли, которыми уже разбили голову родители. В данном случае имеется в виду неудачный брак, развод и все вытекающие отсюда последствия. Мой оппонент (или скорее собеседница) придерживается мнения, что возможно, дети, увидев в детстве, как больно было матери выходить из неудачных отношений, не повторят её ошибок. Однако довольно много случаев, когда дети повторяют именно судьбу родителей, причём не самую удачную, помимо своей воли воспроизводят тот же сценарий. (Это мне уже сейчас в голову пришло.) Там же я ответила, что жалко детей. Очень хочется дать им счастливое, безоблачное детство. Эту мысль я не вполне точно выразила фразой про выращивание детей в детстве в "розовых очках". И получила справедливый и закономерный ответ, что очки бьются стёклами внутрь. Собственно, поэтому я и задумалась над тем, как бы точнее выразить свою мысль, ибо "розовые очки" - это из сказок про принцесс и действительно не совсем то, что я думаю по этому вопросу. Тут, как мне кажется, есть две стороны, необходимые для гармоничного развития ребёнка. С одной стороны, ощущение защищённости и счастья в семье, с другой, понимание того, что этот мир несовершенен, и развитие сострадания. Это очень хорошо понимали правители разных стран прошлых эпох. Вспомните семью последнего российского императора, семью, в которой выросли императрица Александра Фёдоровна и её сестра Елизавета Фёдоровна. При том, что в самих семьях дети ни в чем не нуждались (хотя воспитание было достаточно спартанским), они с раннего детства ходили в больницы, видели горе, боль, учились сочувствовать, выражать поддержку, ободрять и понимали, что живут не в сказочном мире, где всё хорошо, а на грешной земле. Мне кажется, что это самый верный подход. Показывать детям, что в мире полно горя, но в то же время создавать им в семье островок спокойствия. То же происходило и в годы Второй мировой войны. Дети проходили к раненым бойцам, разговаривали, устраивали концерты, писали под диктовку письма (причём это было и в СССР, и в Германии). Не уверена, что в наше время это получится. Слишком всё у нас встало с ног на голову. Да и в больницу, детдом или куда-то ещё просто так никто не пустит (уже даже в школу к своим же детям просто так не зайдешь). Приходится объяснять на пальцах, доказывать, ругать. Поэтому и островок домашнего счастья не всегда получается сделать таковым. Всё-таки дети постигают всё эмпирически, а не со слов. Единицам можно объяснить, и они поступят так, как сказано. Остальные всё равно будут проверять. Можно, конечно, приучать детей помогать людям через фонды, показывать фильмы о том, что может быть, как могут жить люди, какие могут возникать ситуации и т.д., но всё равно это не то же самое, что живое общение. Поэтому - да, все мы хотим для своих детей лучшего, хотим их защитить и уберечь, передать им свой опыт, только вот скорее всего всё равно все ошибки они будут повторять и учиться уже на своих.

Что нужно человеку для счастья? На самом деле не так уж много, Кажется, в институте или в старших классах школы я случайно наткнулась на стихотворение И. А. Бунина, которое стало одним из моих любимых, а может, и самым любимым. Это стихотворение Бунин написал в 1918 г., когда вокруг рушилось и погибало всё, что составляло его жизнь; пережив неудачный брак с Анной Цукни, смерть в 1905 г. их единственного сына, нищету, невозможность жениться на любимой женщине Вере Муромцевой (первая жена не давала развода), «великое душевное разочарование», связанное с Первой мировой войной и революцией, бегство в переполненных вагонах из Москвы в Одессу, ночёвки в притонах... Посудите сами. И цветы, и шмели, и трава, и колосья, И лазурь, и полуденный зной… Срок настанет — господь сына блудного спросит: «Был ли счастлив ты в жизни земной?» И забуду я все — вспомню только вот эти Полевые пути меж колосьев и трав — И от сладостных слез не успею ответить, К милосердным коленям припав.

Предыдущая часть Сейчас я понимаю (может, у кого-то не так, я не настаиваю, может, я просто слишком плохой человек), что, оплакивая ушедших, мы оплакиваем вовсе не их, а часть себя, которой они были. Мы плачем о родственниках, потому что они обеспечивали нашу защиту, наш комфорт (телесный или душевный), условную тётю Таню потому, что никто больше не обнимет нас, когда тяжело, не угостит вкусными пирогами, условного друга Сашку потому, что ни с кем нам больше не будет так весело ходить на рыбалку и разговаривать обо всём, дядю Тараса потому, что с ним связаны все наши лучшие детские воспоминания и т. д. Вместе с ушедшими уходит часть нашей жизни. И вместо неё возникает пустота и страх неизвестности: а что же с нами будет теперь, без них. По сути, самим ушедшим уже не плохо. Им уже всё равно. А кому-то даже и лучше, чем было при жизни (если смерти предшествовала мучительная болезнь). Зато плохо нам. Без них. И оплакиваем мы именно себя. А ещё случается совсем уж парадоксальное чувство. После первого шока и потока слез ты ощущаешь радость. Православные поймут. Ты почему-то ощущаешь радость и спокойствие, какую-то уверенность, что человек ушёл хорошо, хорошо пройдя путь здесь, на земле. И там ему будет тоже хорошо. Его душа радуется. За последние годы ушло довольно много людей, которые были мне дороги. И дважды или трижды я чувствовала спокойную радость. И знаю, что это чувство было не только у меня, но и у многих наших общих знакомых и друзей. Боюсь ли я смерти? Не знаю. Теоретически не боюсь. Практически - очень. Стоит заболеть чему-то, и все твои героические "нам не страшен серый волк" тут же испаряются. Сейчас страшно в первую очередь не успеть вырастить детей. Или что с ними что-то случится.

Начало Этот детский страх смерти, боязнь кладбищ я помню вполне отчётливо. Так получилось, что практически все мои родственники живут довольно далеко. Поэтому всё, что мы о них знаем - они есть, иногда приходят письма-поздравления с праздниками. Но главное - просто ощущение, что они есть. Какое-то внутреннее ощущение защищённости и связи. Ты знаешь, что в случае чего ты не один и тебе помогут. Из ближайших родственников я потеряла бабушку и отца. И обе эти потери я не вполне прожила и осознала. Бабушка ушла, когда мне было 13. 31 декабря, под Новый год. До того несколько лет она страдала деменцией, а точнее, как говорили врачи тогда, старческим маразмом. Ну, и, простите, давно уже не была бабушкой в том смысле, в каком представляет себе человек, услышав это слово. Для меня эта смерть снова означала скорее страх (гроб все 3 дня стоял на столе в комнате) и непонимание, что происходит, как себя вести и что теперь будет. Мне казалось, что раз бабушка умерла, положено горевать, сколько - неизвестно. После похорон, кажется, на следующий день мне позвонила подруга, приглашая на прогулку. Я отказалась, сказав, что гулять не могу, у меня умерла бабушка 31го. На что получила ответ: "У меня тоже умерла. 1го". И мы пошли гулять. В 16 умер папа. Это был шок. Море слез. Снова неизвестность, непонимание. Он жил в другом городе. О смерти я узнала по телефону от тёти, жены его двоюродного брата. Так же по телефону сообщила на работу маме. Потом ночная поездка туда, с покупкой билетов на основе подписанной маминым директором телефонограммы (по-другому билетов день-в-день было не достать). Пустая квартира, остатки завтрака на столе (отец умер по пути на работу). И найденный в вазе билет к нам на Новый год. Продажи открывались за 40 дней. Он успел. Видимо, как раз накануне. Или в самый день открытия продаж. Подстраховался, чтобы гарантированно в лучший день в году быть со своими родными... Этот билет стал тем, на чем меня "сорвало". Пожалуй, это был первый и единственный момент, когда я осознала, что он не приедет. Что его больше не будет. Никогда. А потом снова нереальность. Похороны, поминки, сотрудники, родственники. Я не ощутила, что отец умер. Это все было, как какой-то театр. Мы вернулись домой, и все стало, как обычно. Ведь он никогда с нами не жил. А я могла сколько угодно представлять себе, что всего этого не было. Что он по-прежнему живёт у себя. И это успокаивало. А потом со временем всё просто стерлось. С тех пор умирали многие. Скорее дальние, чем близкие (ибо из близких осталась одна мама). Чья-то смерть переживалась, чья-то воспринималась, как закономерный ход событий. Постепенно исчезли старушки, сидевшие на лавочках у подъезда и знавшие меня с детства. Это отмечалось как-то просто боковым зрением. Было некогда: учёба, куча работ, домой только в ночи. Ты уже и сам лавочки эти особенно не видел в темноте и уж тем более не уловил тот момент, когда сменилась эпоха. И по-прежнему, когда уходят те, кто был близок, но далеко жил, кажется, после первого шока, что они и не уходили. И ты так и продолжаешь жить в своём выдуманном мире, думая, что где-то они есть. К тому же сейчас, уже сжившись с православием, как-то спокойнее воспринимаешь смерть. Да, смерть противоестественная, когда гибнут и умирают молодые, дети, вызывает протест. Лет 20 назад, много лет сражаясь с лейкозом, умер младший брат моей подруги. Ему было 13, большую часть которых мы его не видели, он провёл их в больницах или не выходя из дома. А я и сейчас не вполне могу с этим смириться. Перед глазами стоит светлый, кудрявый 2-летний малыш, который ковыляет на своих маленьких ножках за нами и кричит сестре:"Оя! Оя!" Я верю, что так, наверное, было лучше, так должно было случиться, раз случилось. Но я не могу отпустить от себя этого улыбчивое, кучерявое солнышко. Когда в новостях пишут, что где-то от взрыва погиб годовалый младенец, а в каком-то доме сгорела семья, где-то разбились родители, оставив сиротами маленьких детей, это ужас, потому что, по всем законам человеческой логики, так не быть должно. Продолжение

Пару дней назад я писала о времени. И получила комментарий о том, что в жизни моей подписчицы течение времени начало ощущаться после того, как начали уходить близкие люди. И я тоже задумалась о смерти. Не самая, скажем так, радостная тема, но я довольно часто о ней думаю. И наверняка то, что я напишу дальше, не всем понравится, а кто-то сочтёт меня черствой эгоисткой, если не хуже. Со смертью у меня странные отношения. Впервые я встретилась с человеческой смертью, когда мне было лет 7-8. Я возвращалась с прогулки, зашла в подъезд. Не знаю, почему я не поехала на лифте. Кажется, уже на первом этаже у лифта стояла крыша от гроба. И я побоялась его ждать. В детстве страшно всё непонятное. Смерть была непонятной, и она пугала. Я пошла наверх пешком. Почему-то мне не пришло в голову, что гроб не влезет в наш негрузовой лифт. И где-то между этажами мы встретились. Я и спускающиеся сверху люди, несущие открытый гроб с покойником. Я слилась со стеной, и было очень страшно, но не посмотреть тоже не могла. Потом неслась на свой этаж через две ступеньки. Потом была другая смерть. Не человеческая. Мы с мамой по пути на дачу подобрали воробьиного птенца. Он сидел возле дороги, был, очевидно, не совсем здоров, а может, слишком ещё мал, чтобы летать. Вокруг бегали кошки. Я давно уже просила маму завести хоть какое-то животное. Она была против. Не знаю почему, но в этот раз она согласилась взять птенца с собой. Может, потому что это была дача, а не квартира, и начало лета. Я была счастлива - не передать словами. У меня есть свой воробей! Его поселили на закрытой со всех сторон бочке под яблоней. На бочке - чтобы не достали кошки, под яблоней - чтобы ему было комфортно, как дома и не пекло солнце. В какую-то невысокую банку или тарелку налили воды, насыпали зернышек. Я посмотрела-посмотрела на него и убежала гулять. Не помню точно, как было дело, но похоже, что воду в тарелку для него наливала я. Иначе не объяснить того отчаяния, в которое я впала, когда подойдя вечером поглядеть, как он, увидела, что он сидит, уткнувшись носом в эту воду. Уже неживой. Тогда я решила, что он утонул. И виновата в этом я, потому что воды было слишком много. Пожалуй, самое страшное в смерти - это вот это самое чувство необратимости, когда уже невозможно ничего исправить. И особенно когда в этой смерти виноват ты сам, твоя глупость и неосторожность. В пятом или в шестом классе погибла моя одноклассница. На майские праздники поехала с бабушкой и подругой куда-то (на дачу?). Девчонки, не дожидаясь бабушку, рванули через дорогу, обежав автобус спереди, подруга бежала первая. Водитель машины заметил её и свернул вправо, чтобы не зацепить, а тут из-за автобуса навстречу ему выскочила Алина. Она погибла на месте. От удара отлетела далеко-далеко. Мы ходили на прощание к ним домой. И, кажется, на отпевание. Я ревела белухой. Не знаю почему. Не то от жалости, не то от страха. Не то всё вместе. Несколько лет потом мы приходили к ним на день памяти. У неё остались мама (тогда мне казалось, что уже немолодая) и бабушка. И тоже, уже сейчас, мне даже представить страшно, как жить дальше с мыслью, что ты стал причиной смерти ребенка или просто не смог его уберечь. Поэтому сейчас, став старше, мне больше всего жалко бабушку, на глазах которой погибла единственная внучка, и несчастного водителя (который, впрочем, мог бы и остановиться, видя остановившийся автобус, но не знаю, было ли это тогда принято). Четвёртая смерть, которая запомнилась мне, тоже была человеческая. Я была, наверное, уже подростком лет 10 (может, и нет, может, и младше, это я смутно помню). Мы по какому-то случаю зашли в Елоховский собор. Я была в этом плане абсолютно дика. Тот возраст, когда ты не можешь ещё охватить всю картину в целом, всё отрывочно и без осознания, понимаешь жизнь какими-то фрагментами. Пока мы ходили по храму, который в тот момент казался мне гигантским, внесли гроб. В гробу лежала девушка в подвенечном платье. Мама стала выяснять у кого-то, что случилось. Оказалось, собралась замуж, пошла вылечить зуб - заражение крови и похороны в платье, приготовленном для торжества. Продолжение