Рассказы про измену

Снег за окном падал крупными хлопьями, наискосок, как будто кто-то там наверху торопился закидать город белым одеялом до рассвета. Я стояла на кухне, держала в руках горячую кружку с кофе и смотрела на эту зимнюю круговерть, не особо вслушиваясь в собственные мысли. Просто стояла. Дышала. Существовала в этом утреннем безвременье, когда ещё не нужно никуда бежать, когда можно просто быть. А потом я услышала его голос. Сначала не поняла, откуда звук. Дмитрий ушёл в ванную минут десять назад, я думала, он в душе...

— Думала, что хоть постирать научилась! А ты только на диване валяться умеешь! Голос Зинаиды Петровны прорезал утреннюю тишину кухни, как нож по маслу. Ксения вздрогнула, едва не уронив чашку с кофе. Три месяца прошло с той самой свадьбы, а она до сих пор не могла привыкнуть к этому тону — язвительному, холодному, будто свекровь разговаривала не с человеком, а с надоедливой мухой. — Зинаида Петровна, я... — Ну наконец-то, сынок прислугу в дом привёл! — свекровь усмехнулась, оглядывая невестку с ног до головы...

— Заткнись уже со своими претензиями! — голос Дениса резал воздух так, словно он впервые за двадцать лет брака позволил себе сорваться по-настоящему. — Надоело слушать одно и то же! Я замерла у двери спальни, прижимая к груди пакет с продуктами. Это было утро субботы, я только вернулась из магазина. Денис говорил по телефону, и в его интонациях звучало что-то такое... незнакомое. Хищное. — Нет, она ничего не знает. Я же говорю — она вообще ни о чём не догадывается. Да, приеду сегодня вечером. К восьми освобожусь...

— Ты что, совсем страх потерял?! — голос Тони прорезал тишину подъезда так, что на третьем этаже заскулила соседская собака. — Думал, я не узнаю? Думал, дура твоя жена, ничего не понимает?! Яков замер у двери квартиры 47, ключ так и не долетел до замочной скважины. Он обернулся — Тоня стояла на лестничной площадке, тяжело дыша после подъема, лицо красное, глаза... Господи, такими глазами она смотрела на него тридцать лет назад, когда застукала с Ленкой из соседнего общежития. Только тогда в этих глазах была боль, а сейчас — ярость чистой воды...

Когда я впервые услышала, как скрипит половица в коридоре в три часа ночи, я подумала – мыши. Или дом оседает. Старые стены имеют свойство разговаривать по ночам, шептать что-то непонятное, предупреждать. Но я не слушала. Я вообще много чего не слушала в последние месяцы. — Дура я, дура набитая, — сказала я своему отражению в зеркале, когда все уже случилось. Но тогда, в тот октябрьский вечер, когда Кристина позвонила мне в слезах, я еще была другой. Я была той, кто верит в дружбу. Той, кто открывает двери настежь...

Чёрт, да сколько можно! — Вика швырнула телефон на диван так, что тот отскочил и грохнулся на пол. — Уже четвертая за неделю отписывается! «Вичка, извини, не получится, денег совсем нет». Какие же все жадные и мелочные! Мать подняла взгляд от кухонного стола, где раскладывала по конвертам какие-то квитанции. На плите в кастрюле булькало что-то ароматное, аж пар оседал на окне. — Ну и зачем свадьбу играть, цирк устраивать? — Тамара Ивановна вытерла руки о фартук и покачала головой. — Все хотят повеселиться за чужой счёт, а подарить копейки! Говорила же тебе — распишитесь тихо, и дело с концом...