Руны

На краю темного леса растет старый тис. Никто из ныне живущих не видел его молодым. И прежде жившие, поколение за поколением, видели его точно таким же, какой он сегодня – так же тянулись к звездам его похожие на острые шпили готических башен вершины, таким же необъятным был его мощный ствол, так же причудливо переплетались ветви, а корни вгрызались в землю и, казалось, уходили в зловещую тьму Подземного царства. Таким он был уже тысячи лет назад, таким он пребывает поныне. В его корнях всегда жили лисы, в кроне - гнездились совы...

Тихий вечер где-то в самом начале осени. Солнце сверкающим оранжево-розовым пятном медленно клонится к закату, так медленно, что кажется, что оно и вовсе не движется, лишь лучи его медью играют на древесных кронах, в которых нет-нет да и промелькнет умильная золотистая проседь. В такие вечера непонятно откуда, может из этих предосенних, ставших прозрачными далей, наплывает странное, неземное чувство покоя и полноты бытия, кажется, что время замерло, словно только этот бесконечный день был всегда и пребудет во веки веков...

Бескрайняя снежная равнина. Ослепительный холод. Хрустальные блестки снежинок сверкают и переливаются в бледных лучах солнца. Такого далекого, неласкового, зимнего солнца, от которого осталось только сияние – ни капли тепла. Жизнь замерла. Обморочный сон природы, похожий на смерть. Замерзание всегда начинается с засыпания, остановки. Остановился сок в деревьях, глубоким сном заснули звери, змеи да лягушки, не слышно голосов птиц. Только безмолвие, только чистота белого снега и бесконечная ясность ледяного неба, неба цвета прозрачного голубого топаза, вечного неба...

Есть ли время тяжелее последних дней февраля? Зима все не кончается, в отличие от сил, чтобы ее пережить. Ночные морозы жестоки, ветра приводят с собой метели, что до крыш заметают жалкие людские домишки. По полям бродят голодные, отощавшие волки, воют ночью на далекую луну, кровь в жилах стынет от этого воя. Придорожные кусты и молодые деревья все поломаны, объедены зайцами да оленями. Голодно им, до свежей весенней травки еще ой как далеко… И люди маются. Запасы зерна подходят к концу, говорят, в дальних селениях голод...

Сизый туман ползет над полями, оседает в оврагах, словно комки серой ваты. Низкое ноябрьское небо влажным пологом нависает над головой. Сквозь черную паутину ветвей свинцово синеют дали. На отсыревших стволах деревьев бурно разрослись разноцветные лишайники – бурые, грязно-белые, желтые. Мелкий дождь моросит, не прекращаясь с самого утра до слишком быстро наступающего вечера и всю бесконечную темную ночь. Дома в деревне словно на глазах ветшают под этим дождем. Тишина вокруг, и кажется, что давным-давно...

Ранняя осень. В воздухе плывут невесомые серебристые нити паутинок и разливается восхитительный запах горьких трав и спелых яблок. Легкий холодок свежего утра бодрит и радует сердце. Сегодня в деревне День Сидра. Это хоть и не праздник в обычном смысле – ведь все заняты работой, но день особенный. Скрипит деревянная яблокодробилка, сок брызжет во все стороны, загорается на солнце золотыми блестками. И так же вспыхивают то тут, то там искристые блестки смеха. Все работают, все заняты, но что может быть приятнее такой работы? Год выдался на редкость урожайным, яблок целое море...