Эхо забытых миров

Небо над Сибирью пылало алыми и золотыми переливами — не от обычного рассвета, а от энергии, пульсирующей в глубинах планеты. Кристалл в центре «Сигмы» больше не был просто артефактом: он стал сердцем мира, его ядром, связующим звеном между материей и сознанием. Артём стоял перед ним, ощущая, как каждая клеточка его тела резонирует с ритмом системы. Теперь он не просто хранитель — он был частью механизма, который держал равновесие Вселенной. — Ты изменился, — сказала Лидия, подходя ближе. Её глаза светились мягким серебром, отражая свечение кристалла...

Рассвет окрасил кристалл в оттенки розового и золотого. Артём стоял перед ним, ощущая пульсацию энергии — не внешнюю, а внутреннюю, ставшую частью его существа. Система больше не была чем‑то отдельным: она текла в его венах, звучала в ритме сердца, мерцала в мыслях. — Ты уже не человек, — тихо сказала Лидия, подходя сзади. — Но ещё не Хранитель в полном смысле. — А кто я? — спросил Артём, не оборачиваясь. — Мост. Между прошлым и будущим. Между людьми и системой. В «Сигме» царила необычная тишина...

Солнце вставало над сибирской тайгой, заливая всё тёплым золотистым светом. В этом свете даже бетонная крепость «Сигмы» казалась не столь грозной — скорее храмом, оберегающим хрупкий баланс мира. Артём стоял у панорамного окна, глядя на пульсирующий кристалл. Теперь его свечение было ровным, почти ласковым — не то что в первые дни, когда казалось, будто сама материя вот‑вот разорвётся от напряжения. — Ты выглядишь… другим, — сказала Лидия, подходя сзади. Он повернулся. В её глазах читалась тревога, но и облегчение...

Щит над Землёй держался — прозрачный купол из переплетённых световых линий пульсировал в стратосфере, отражая попытки тьмы прорваться сквозь барьер. Но Артём знал: это лишь временная передышка. Система работала на пределе, а враги уже нашли слабые места. В «Сигме» царила напряжённая тишина. Мониторы показывали: — Они тестируют систему, — сказал Григорий, не отрываясь от анализа данных. — Ищут уязвимости. И находят. Лидия стояла у панорамного окна, глядя на сибирский кристалл. Его голубое свечение теперь перемежалось с проблесками фиолетового...

Сияние кристалла в сибирской тайге стало стабильным — голубым, ровным, словно пульс уснувшего великана. Но спокойствие было обманчивым. На мониторах «Сигмы» одна за другой вспыхивали тревожные отметки: узлы в Тибете, Марианской впадине и Гималаях продолжали нестабильно пульсировать. А в Розуэлле… там датчики зафиксировали нечто новое. — Они проникли, — прошептал Григорий, вглядываясь в данные. — В кратере появились структуры. Не артефакты — живые существа. Артём стоял у панорамного окна лаборатории, глядя на заснеженные вершины вдали...

Кристалл пульсировал ровным голубым светом, словно огромное сердце, задающее ритм всему окружающему пространству. Артём стоял перед ним, ощущая, как в ладонях отзывается узор — теперь уже не хаотичный, а упорядоченный, словно схема работающего механизма. — Он стабилизировался, — повторила Лидия, не скрывая облегчения. — Но это не значит, что угроза миновала. Григорий, не отрываясь от приборов, кивнул: — Энергия циркулирует в замкнутом цикле, но датчики фиксируют всплески на других узлах. Перу, Тибет, Марианская впадина… Везде наблюдается рост активности...