Эпоха Павла I

Государь Павел Петрович, будучи в Москве во время коронации, сказал однажды при Николае Александровиче Львове: - Как желал бы я иметь хороший план Москвы. Через несколько времени Львов ему его подносит, гравированный отлично, со всеми подробностями, кругленький, в ладонь величиной. Государь был в восхищении; обнял своего "кума", вышел из кабинета и сказал тут стоящим: - Отгадайте, что мне Львов положил на ладонь? - Москву. - Что мудрёного, ваше величество, - сказал Н. А. Львов, - когда у вас Россия...

Утром 7-го сентября 1796 года сотскому села Долгого в Ливенской округе дано было знать, что помещик этого села, отставной подпоручик Иван Абрамович Савин, ночью, скоропостижно умер. Сотский осмотрел умершего. Видел, что он лежит в своей горнице, на кровати, в белье и сапогах. Сотский донес об этом нижнему земскому суду. Оттуда послан был на исследование дворянский заседатель Скуридин. На мертвом "боевых знаков" не оказалось; по вскрытии же внутренностей, доктор Квятковский, по долгу присяги, удостоверил,...

Утром 29-го ноября 1796 года, священник Троицкой церкви в городе Кромы, Николай Григорьев, получил приглашение от своего прихожанина, секунд-майора Ромашова, прийти к нему. Для чего нужен был священник, посланный Ромашова не упомянул. Отец Николай посетил Ромашова, который рассказал, что у него в доме умерла восьмилетняя девочка Дарья, его крепостная, и просил похоронить ее. Ромашов говорил, что пришлет вновь за священником, когда будут готовы гроб и могила. В тот же день, к вечеру, священник был позван для похорон и пришёл с дьяконом...

Что за чудная улица была наши Ольховцы! На Ольховцах было домов немного, но общество было, и это общество составляло "свой круг, довольный собою". Этот круг хотя и обитал в Москве, в первопрестольной столице, но он сохранял во взаимных отношениях своих, характер простоты чисто сельский, характер дворян-помещиков. Не думайте, однако ж, чтоб обитатели Ольховцев были "так, кто-нибудь"; напротив, это, по большей части, были столбовые дворяне, имевшие значительные поместья, но жившие тихо-тихо, жившие для себя и считавшие душевное и телесное спокойствие бесценным сокровищем, целью жизни...

Во время Польской войны (здесь восстание Костюшко) получил я две ведомости от жены: первая печальная, мать моя скончалась, а 2-я радостная, жена родила дочь Софью (впоследствии супруга Фавста Петровича Макеровского), и очень мне захотелось ее видеть. Полк мой, начал только собираться, в зимнее время будучи на квартирах, я же, оставив на всё подполковнику и майору образцы, как шить мундиры и прочее, сам поехал за позволением к графу Румянцеву-Задунайскому, который меня отпустил в Москву на 29 дней...