История ДСО

ИСТОРИЯ ДИКОГО СЕВЕРОГО ОЛЕНЯ. ЧАСТЬ 3 Северный олень во многих частях своего ареала – помощник и союзник человека. Домашних северных оленей используют в качестве транспорта, разводят ради мяса и молока, используют шкуры… и всё же, даже приручённого оленя домашним можно назвать лишь условно. Ему нужны пространства для выпаса. К человеку он испытывает скорее толерантность, чем привязанность. Например, будет стараться всячески избегать ласки, стремления погладить или почесать за ухом. На Камчатку оленеводство принесли коряки и эвены. Оленеводство – целая культура, где вся жизнь человека подчинена потребностям стада. Они кочуют, чтобы прокормить оленей. Ставят юрты. Пасут животных (там, где свободный выпас осложнён). Олень для них – основа материального благополучия, а также смысл, сила и корни. А ещё «олень» для них – это именно домашний олень. А кроме «оленей» есть «дикари». От которых делу их жизни вред сплошной! Например, если дикари оказываются рядом с оленями в период гона, дикий бык может увести важенок. И оленеводу убыток, и не переживут эти важенки даже первую зимовку! Не привыкли они к диким условиям, совсем другие адаптации и особенности. Или дикарь может в стадо зайти. Как человека почует – давай метаться! За ним и домашние тоже. Так может всё стадо разогнать! А если покроет какую важенку, потомство от него тоже выходит пугливое, бестолковое… В общем, не любили оленеводы дикарей. Да и пусть бы, в общем-то. Мало ли кто друг друга не любит. Они ведь не очень пересекались. Оленеводство исторически развивалось на равнинных участках западной Камчатки. А крупные стада диких оленей выпасались за Восточным хребтом и на Юге полуострова. Но в середине 60х всё изменилось. Оленеводство к тому моменту стало колхозно-совхозным. А там, конечно, план. Больше, эффективнее! И вот уже горно-вулканические районы, где зимуют дикие северные олени, рассматриваются как резервные пастбища для оленеводства… Один пример. Извержение Толбачика в 1975-76 гг накрыло большую территорию вулканическим пеплом, сделав непригодными места выпаса домашних оленей. Их перегнали на резервные пастбища – в район Жупановских долов. Но это для отрасли они резервные. А для четырёх тысяч диких оленей – основные места зимовки… Перегнали туда домашних оленей в количестве около 7,5 тысяч (почти в два раза больше обычной численности дикарей!). Мы много писали о том, как дикари активно перемещаются по пастбищу. Домашним же часто приходится долго кормиться на ограниченной площади. Так что растительность они, в отличие от дикарей, быстро стравливают. Самые продуктивные места зимовок на Жупановских долах были вытоптаны за 5 лет. Олени (домашние) стали гибнуть. А план по мясу-то сам себя не выполнит! Вот оленеводы и добирали недостающее отстрелом дикарей… И таких историй в разных уголках Камчатки было немало. Оленеводам совхозов хотелось расширения. Пастбища диких оленей рассматривались как резервные. На многих из них домашние олени выжить не могли – высокий снежный покров, пурги, тундра, не приспособленная для большого количества копытных. Но дикарей вытесняли. А исследователи этой темы называли диких оленей «сорняками» и настойчиво предлагали «устранять их из сферы развития домашнего оленеводства». Так и вышло, что два северных оленя – дикий и домашний – были не только родственниками, но и жёсткими конкурентами. Но на стороне последнего был человек. И дикому было нечего ответить, он мог только отступать, отступать… Колхозно-совхозное оленеводство на Камчатке развивалось с середины 60х до конца 90х. За это время популяция диких северных оленей сократилась с 10-15 до трёх тысяч особей. Все тексты этой серии основаны на материалах книги «Дикий северный олень Камчатки» В.И. Мосолова, В.И. Филя. Фото Алины Голоскок #историядсо #дсо

ИСТОРИЯ ДИКОГО СЕВЕРНОГО ОЛЕНЯ. ЧАСТЬ 2 В первой части мы писали о том, что даже без влияния человека жизнь диких северных оленей Камчатки нельзя назвать раем. В зимнее время они буквально выживают с величайшим трудом и большими потерями. Эволюция научила их справляться с пургой, снегом и пеплопадами, разумно использовать скудные кормовые ресурсы. А что делать с человеком и его изобретениями – не научила. Сначала на численность диких северных оленей стала влиять охота. Люди веками на них охотились, до определённого времени разумно эксплуатируя стадо. Но с появлением, а затем – распространением огнестрельного нарезного оружия, охотники перестали быть с диким зверем на равных. Человек и его технические возможности развиваются. Олень отступает (тогда еще было, куда). В двадцатом веке охота на дикого северного оленя осуществлялась по трём направлениям: промысловая (с целью государственных заготовок мяса и шкур), индивидуальная (на питание) и спортивно-любительская. Промысловикам важно выполнить план. Спортсменам – добыть трофей покрупнее (таким образом они меняют структуру популяции, изымая из неё крупных самцов). А ещё есть браконьеры, которым никто не указ. И которым, например, окружить и расстрелять небольшое стадо, забрав лишь малую часть мяса (всё не увезти) – в порядке вещей. Но беды, принесённые оленю цивилизацией, не заканчивались эффективными орудиями охоты. На Камчатке строили дороги, осваивали южные горные районы промышленностью. Охотоведы с 70х отмечали регулярные осенние миграции с юга на север Камчатки. А весенних – обратно – не было. Постепенно единая популяция диких северных оленей Камчатки распалась на три территориальных очага: Кроноцко-Жупановский, Южный и Озерновско-Укинский. Они пересекались при миграциях. Обменивались животными. Но уже не были единой популяцией, как раньше. Всего к 1970м их оставалась около десяти тысяч особей. Все тексты этой серии основаны на материалах книги «Дикий северный олень Камчатки» В.И. Мосолова, В.И. Филя.

ИСТОРИЯ ДИКОГО СЕВЕРНОГО ОЛЕНЯ. ЧАСТЬ 1 Летом и осенью вся Камчатка была в их распоряжении. Её малоосвоенные человеком просторы были щедро усыпаны вкусными осоками и нежными побегами иван-чая, который только-только готовится зацвести – собирай, сколько сможешь! Терпкий лабазник, тонкие веточки ивы, которые помогают, если вдруг прихватил лишка ядовитой чемерицы или лютика. Шикша, жимолость, голубика! Потом тундра порастёт грибами – любимым оленьим лакомством. И ещё один подарок Камчатки – алые ягоды рябины бузинолистной, сладкие после первых заморозков. Их можно аккуратно собирать губами, почти не затрагивая веточек. Но скоро начнётся снег. Сначала пушистый и мягкий. От недавнего изобилия останутся только помёрзшие травы. Их нужно копытить – выкапывать из-под снега. Потом налетит пурга. Опять снег, снег, снег. И вот до корма уже два метра снега. Или три. Они, конечно, будут готовы. И, закончив дела амурные*, смешаются в крупные зимовочные стада, начав свой нелёгкий путь в горы, на тундры вулканических долов. Там даже в самое снежное время можно найти «выдувА» – места, где ураганный ветер срывает снежный покров. Места, где в циклон меньше всего хочется оказаться, где стужа пронзает каждую косточку. Единственный источник пищи… На выдувах горной тундры подмороженные растения – за лакомство, в основном приходится обходиться ягелем и накипными лишайниками. А лишайник – это связанная влага и углеводы. Ни капли белка. И жиров, уж тем более. Попробуй-ка на одних углеводах до весны дотяни! Да не просто в покое, а проходя десятки километров по снегу. От куртины к куртине. От выдува к выдуву. Они тянут. Теряют до трети веса за зиму! Многие погибают от истощения. Те, кто выжил, перемещаются дальше. Как будто знают, что нельзя задерживаться, что их массивные копыта могут легко стравить нежный покров тундры. И в следующем году не будет живительных островков с ягелем… Знают, конечно, только как-то иначе, чем люди. Горная тундра и дикий северный олень – совершенная система. Тундра даёт ягель на столько оленей, сколько не нанесут ей вреда. Олени перемещаются по тундре так, чтобы её не вытоптать. Так вот и вышло, что укрытая снегом Камчатка могла прокормить 15 тысяч диких северных оленей. Это вообще-то немного для обширных просторов, если судить по лету, когда они спустятся в долины рек, заполнят приморские террасы, будут греться на склонах холмов и спасаться от гнуса на открытых пространствах. Но придёт зима, и только 15 тысяч смогут прокормиться в горах. Так было ещё два столетья назад. Камчатка была их домом – диких, свободных живых. А потом пришёл человек. Нет, пришёл он конечно, гораздо раньше. Но в 19 веке его влияние на дикую природу стало заметным. И дикий северный олень ощутил это в полной мере. *Соавтор настаивал, что про дела амурные надо рассказать подробнее. После долгих споров решили вынести эту тему в отдельную публикацию. Все тексты этой серии основаны на материалах книги «Дикий северный олень Камчатки» В.И. Мосолова, В.И. Филя. #историядсо