Дела семейные

Сколько раз тринадцатилетняя Марина уговаривала маму уйти от отца! - Куда ж мы пойдем, Мариночка? - недоумевала мать, потирая синяки на руках. - К бабушке поедем! Да куда угодно, лишь бы подальше отсюда! - А папа как же? Он один не справится! Разве тебе его не жалко? - Ма-аа-ма! Посмотри, во что ты с ним превратилась! Он же не любит никого, кроме себя, и никого не жалеет! - Нет, ты неправа, дочь. Папа нас любит. Скоро он устроится на работу, и все будет, как раньше… - Опомнись, мама! Он уже четыре года не работает! Ничего не будет, как прежде! - Помолчи, Марина! Я никуда не поеду!...

Циферблат настенных часов показывал четыре утра, но, несмотря на воскресный день, Марине не спалось. Тихонько выскользнув из-под тяжелой руки мирно посапывающего Димки, она осторожно перекатилась на край постели, села, нашарила ногами смешные ушасто-мохнатые тапки-собаки и напялила их. Муж что-то протестующе пробормотал во сне, Марина погладила его по плечу и заботливо подоткнула одеяло. Димка продолжил спать богатырским сном здорового и счастливого человека с чистой совестью. Марина чуть усмехнулась и побрела на кухню...

- Как же это называется?! Ведь такая ж бедовая растет, как и мать! Неслух какой-то, а не девчонка! Помяни мое слово: по кривой пойдет, как и Лариска твоя! Пороть, пороть надо, а не жалеть! Одну уж дожалелась! Старик сидел на лавке возле стола, сердито нахохлившись, чуть склонившись вперед, упираясь морщинистыми натруженными руками в широкие колени с аккуратными латками на потертых местах ношеных-переношеных штанов. Подавая реплики, он язвительно посверкивал глазами из-под кустистых седых бровей в сторону жены, застывшей с полотенчиком, скорбно поднесенным ко рту, возле беленой печки...

Сразу после похорон, услышав о том, что брак родителей, оказывается, рухнул задолго до смерти отца, Ирина поступила, как импульсивный, капризный ребенок. Отказалась возвращаться в родной дом, куда вместе со всеми родственниками отправилась и вторая, тайная семья Константина Георгиевича. Девушка прыгнула в такси и уехала на вокзал. На звонки Елены Сергеевны она не отвечала. Не хотелось ни видеть, ни слышать никого. НАЧАЛО ИСТОРИИ ЧИТАТЬ ЗДЕСЬ (1 часть) И ЗДЕСЬ (2 часть) Тетка права, мать совсем с ума сошла...

Константин Георгиевич очень уважал и ценил свою жену Елену. Родители молодых людей жили по соседству и поддерживали дружеские отношения. Все праздники отмечали вместе и на широкую ногу. Калитка в плетеном заборе, разделяющем участки, перевитом зарослями дикой ежевики, практически не закрывалась. В первый раз маленький Костик объявил отцу, что женится на Леночке, когда ему было семь. Отец спрятал улыбку в густые, черные, как смоль, усы и сурово сказал: - Поживем - увидим. Твоя невеста - хорошая девочка из приличной семьи...

Вроде бы и надо поплакать, а слёз, как не бывало. Прокричаться необходимо, да крики в горле застревают. Возвращаясь с похорон, сидела Иришка молча, пристально уставясь в мрачную горбатую гряду проплывающих за окном деревьев. Смотрела и не видела. За неё изливалось монотонным дождём осеннее тускло-серое небо. Блёклые тучи нависали плотной пеленой, и тоскливый плач природы казался нескончаемым. Вагон плавно покачивался из стороны в сторону, унося девушку домой, подальше от родного городка, который был знаком с детства, но, как оказалось, хранил от нее столько тайн...