Коммунизм и Орден Садовников

В русской философии и культуре многое (если не всё) — про любовь. Любовь — основа для благополучного взаимодействия людей. Высказывания и поступки можно рассматривать с точки зрения любви — есть ли в них любовь? К кому? Если нет любви или даже есть ненависть, то почему? Что помогает любви, а что мешает? Что её пробуждает и взращивает, а что отравляет и убивает? На идеях и проявлениях любви интересно и полезно сфокусироваться. Кстати, для меня главная идея коммунизма выражена во фразе «человек человеку брат». Если коммунист не про любовь, то он, скорее всего, про месть. Для меня это не коммунизм. В моей картине мира настоящий коммунизм (как и настоящее сотрудничество, настоящая командная работа, настоящая семья) может быть только по любви.

Мы — коллективные существа, поэтому в нас есть не только «инстинкт конкуренции», но и «инстинкт сотрудничества». И эти наши «инстинкты» друг с другом конкурируют, а иногда даже сотрудничают.

Любая идеология, любой «изм» — имеет здравую основу, востребованную теми или иными слоями общества (иначе она не была бы идеологией, не имела бы адептов). Любая идеология — за что-то хорошее и против чего-то плохого. Причём в базовой формулировке она безобидна и без противоречий с общечеловеческими ценностями. Патриотизм: «Мы осознаём себя единой страной, мы любим свою страну, мы целенаправленно трудимся на её благо, мы готовы бороться за её интересы». Либерализм: «Каждый человек рождается для счастья. У каждого человека есть права и свободы. Свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого». Капитализм: «У каждого человека есть свобода предпринимательства, торговли, товарно-денежных отношений. Инициатива, находчивость, изобретательность, эффективность, на которые есть спрос (за которые кто-либо готов платить), — будут материально вознаграждены». Коммунизм: «Все люди — братья. Все должны помогать друг другу. От каждого по способностям, каждому по потребностям». Трансгуманизм: «Давайте целенаправленно займёмся тем, чтобы улучшить индивидуальные физические и умственные возможности человека и продлить его жизнь». Обратите внимание: в таких формулировках ни одна из перечисленных идеологий не противоречит другим — они все могут дополнять друг друга. А дальше, как говорится, «есть нюансы» — какими будут конкретные воплощения на практике. По какому пути будет развиваться идеология. И если рассуждать об идеологии, опираясь на её безобидную базовую формулировку, могут прозвучать возражения типа «вы идеализируете», «вы недоговариваете», «вы не понимаете, тут не всё так однозначно». Есть мнение, вполне обоснованное, что идеи трансгуманизма содержат в себе риски трансгендерности, тоталитарной тирании, уничтожения духовности и привычной нам человечности. Радикальный вариант этого мнения утверждает, что трансгуманизм неизбежно приведёт именно к этому и ни к чему другому привести не может. Но радикальной критике можно подвергнуть любую идеологию, любой «изм». Можно весомо аргументировать, подкрепив историческими примерами, почему патриотизм неизбежно приведёт к милитаризации, расизму, фашизму, нацизму. Однако в нынешних разговорах о патриотизме я такой критики не замечаю. Говорящие о современном российском патриотизме — сосредоточены обычно на его позитивных сценариях. Из чего я делаю вывод, что вопрос тут уже не в логике и рациональных доводах, а в контексте момента и в том, кому какой «изм» эмоционально ближе. Количество возражений против той или иной идеологии и степень их непримиримости, ожесточения — определяют уровень общественного и/или государственного запроса на эту идеологию и уровень общественного консенсуса по поводу неё. Ощущенчески, по моим субъективным наблюдениям, у патриотизма в России сейчас высок уровень запроса и уровень консенсуса (особенно после начала СВО). Высок уровень запроса на коммунизм, но низок уровень консенсуса по поводу него (велико сопротивление его противников — опять же, не столько рациональное, сколько эмоциональное). У трансгуманизма низок уровень запроса и уровень консенсуса. Но он есть, он отличен от нуля. И он варьируется в зависимости от политических, экономических и информационно-культурных условий. Скажем, если бы Путин или ещё кто-то авторитетный-влиятельный предложил государственную программу (национальный проект) «Долголетие» — я уверен, что интерес и симпатии к трансгуманизму и русскому космизму значительно бы выросли. Россия — страна «цветущей сложности» и многогранного мировоззренческого спектра. Попытки игнорировать или подавлять ту или иную часть спектра — для России губительны. С любой частью спектра, пусть даже малой, в государстве-цивилизации нужно уметь конструктивно работать. Это задача для русских фабрик мысли — философски осмыслить и сформулировать, что в какой идеологии для нас приемлемо, а что ересь и почему. Для меня критерий «еретичности» — это те интерпретации и практические воплощения идеологии, которые вступают в противоречие с приоритетными общечеловеческими ценностями.

О нашем государстве-цивилизации, о сомнениях в этом понятии и стеснительности по поводу него, с одной стороны, и о поднимании на флаг этого понятия (иногда немного истерически) для самоуспокоения, самоубеждения, самостимулирования, с другой стороны. Честно говоря, мне кажется, что ничто так не провоцирует комплекс вторичности (неполноценности, неуверенности), как разговоры про комплекс вторичности и необходимость избавляться от него. Мы относительно мирно и гуманно на общем фоне освоили и цивилизовали самые большие пространства на планете. Мы с наибольшим размахом пробовали построить мир всеобщего счастья — и имели в этом серьёзные успехи, которые продолжают вдохновлять человечество. Мы выиграли самую глобальную войну. Мы проложили дорогу в космос. О какой вторичности идёт речь? Нашим цивилизационным опытом и наследием, даже если мы вообще больше ничего великого не сделаем, человечество будет пользоваться ещё много-много поколений.

Объяснил своими словами, как я понимаю эволюцию идеологий. Либерализм вырос из христианства. А коммунизм вырос из либерализма. Либерализм – это юридическая конкретизация христианства. А коммунизм – это экономическая конкретизация либерализма. Так объяснил, что аж сам понял.

Всё-таки любим мы в массовой манере общения подменять тему. Вместо обсуждения настоящего и будущего – «а вот Ленин, Ленин, Ленин». Разве Владимира Крестителя (Красно Солнышко) православные осуждают за то, что он насильно (настойчиво, навязчиво), своим волевым политическим решением, установил на Руси православие и искоренил предыдущие религиозные верования? Нет, насколько я знаю, православные считают это правильным, оправданным, целесообразным, дальновидным для своих исторических условий. А Владимира Крестителя почитают как святого. Однако это не значит, что современные православные будут поступать так же и теми же методами. Просто потому что времена другие, условия другие, задачи другие. И адекватные люди, вроде бы, это понимают. Вот и ко Владимиру Ленину в «красном проекте» отношение почтительное. Но это не значит, что современные «красные» во всём будут действовать так же, как он. Потому что тогда было тогда, а сейчас это сейчас. И адекватным людям тоже предлагается это понять. История у нас такая, какая есть. И было в ней всякое. Участвовали в ней и творили её русские люди, народ, а не только отдельные личности. Так что братьям и согражданам можно бесконечно спорить о том, кто на кого больше обижен и сердит, а можно примириться, принять и простить друг друга. * * * «Красному проекту», как и любому глобальному проекту, нужна постоянная работа над ошибками. Дельная мысль от моего друга из «православного проекта». Анализировать и исправлять ошибки – конечно надо, да. Это возможно только рационально и непредвзято, без эмоций и претензий. Ссора и продолжение ругани с «православным проектом», недооценка роли православия в России и роли религии вообще – это вот как раз одна из главных ошибок, о чём я сегодня утром написал. Вторая большая ошибка, которую я вижу у многих современных «красных», – это зацикленность на идее насильственной революции, хотя исторические условия сейчас совсем не те, что были 100 лет назад, вариативность сценариев и стратегий гораздо выше. Если коммунист злится, хочет крови и мести, «посадить-расстрелять всех олигархов, империалистов и их приспешников», если он отвергает возможность компромиссов в классовой борьбе – значит, он ошибается и сам же провоцирует новый виток ответной реакции, контрреволюции, как в 1991 году.