Красная папка

Я тенью смерти буду для тебя, Расплатой буду, как неотвратимость, И, день за днём безудержно губя, Добру и злу явлю несовместимость. Ты надругалась, трезво рассчитав, Над чувствами, которым нет предела. Раскрывшись и сама собою став, Ты главное совсем не разглядела. Не поняла, что жизнь – всего одна Не только у тебя, и, несомненно, Твои дела и вся твоя вина Наказаны должны быть непременно. Когда в лицо ударят кулаком, Так, без причины, самодурству в похоть, То надо быть последним дураком, Не защищаясь, добренько поохать. Никто ещё меня не оскорблял И не являл предельного цинизма, Безнравственностью так не щеголял, Как ты, скрываясь в дебрях альтруизма...

Я думал, что б…дь ты иль где-то, или вроде, На самом же деле, ты б…дь по природе. Ты блядь по натуре, по роже, по шкуре, А это не каждой доводится дуре. Не каждая может пройти спотыкаясь, Не ведая сколько и с кем кувыркалась, Не каждая может, подмыв телеса, С надеждою после смотреть в небеса. Не каждая может, порхая по будням, Устраивать праздники собственным блудням, Не думая завтра, что было вчера, А днём забывая, что было с утра. Здесь верить нельзя ни единому слову. Тебя покрывали, как в стойле корову. В тебе всё давно презрело и пало. По горло сыта, нажралась до отвала. Ты думаешь можно закрыть...

Я любить не перестану, Это – мой последний шанс, Мне сорить не по карману, Дорог, выданный аванс. Нас связала не минута, Годы связаны узлом, Случай глупый всё запутал, Проверяя на излом. Ошарашил поначалу, Вызвал гнев, и злость и крик, День за днём собрал помалу Гору сплетен и интриг. Кто не любит, тот расчётлив, Здесь ошибка – дефицит. О себе всегда заботлив, Эгоист, как паразит. Пьёт чужую кровь из вены, Пухнет прямо на глазах, Безобразно здоровенный На страданьях и слезах...

Как бы Бога я благодарил, Если б он любовь мою убил, Если бы заставил позабыть То, что было, и чему не быть. Если б, как по осени, смахнул Лист последний, что ко мне прильнул, Если бы оставил нагишом: Чем я был и чтоб таким ушёл. Лучше бы не мучил, не терзал, Мысли, чувства в узел завязал, Дал бы ночью выспаться хоть раз! Только он плевать хотел на нас. Сами мы придумали любовь, Её губили сами вновь и вновь. Сами беспокойство создаём, Этим постоянно и живём...

Откуда такие берутся, И где их таких куют? Они во все щели прутся И нам дышать не дают. Они изо рта последний Выхватывают кусок, Они сочиняют бредни И режут наискосок. Они наслаждаться могут Страданиями людей. Откуда берут подмогу? Неясно, ну хоть убей! Не мрут от нагрузок быта, Скрипят, как гнилой забор, Давно доброта забыта, Застреленная в упор. Они не живут подпольно, Их наглость кругом видна, И тянет свой век привольно Преступная седина. И тот философский камень Давно истёрт в порошок, И лживыми смотришь глазами Ходячий желудка мешок...

Ты заслужила, и любить и быть любимой, Ты, не размениваясь искренне ждала, Пусть и случилось, что невообразимо, Ты главное в себе не отдала. Мелькали дни, накидывая годы, Кругом спешили, вязли в бытии, И далеко шли в море пароходы, Красивые, но только не твои. Могла и ты, раскачиваясь в волнах, Поплыть туда, куда глаза глядят, И в этом стаде смирных и покорных, Ждать, что когда-нибудь возьмут, да и съедят...