Запруда

В темной комнате продолжает играть музыка. Неизвестно, сколько она была в отключке. Наверное, долго, раз все уходят. — Я хочу пить, — цедит сквозь зубы Вета. — Воды. — Сейчас принесу. Как только Славка выходит, она слышит над ухом: — Может с нами пойдешь? — Лицо Цыгана серьезно. Вета не успевает ответить. — Она останется! — Славка протягивает стакан воды, оттесняя Сашку к двери. — Я сейчас их провожу и вернусь. «Провожу» выглядит, как «выпровожу». Комната быстро пустеет, и она остается одна. В чугунной голове беспорядочное колебание звуков сливается в непереносимую какофонию...

В деревянной шкатулке с красным тюльпаном на крышке хранится самое сокровенное. Среди записок и открыток один единственный конверт. Читать чужие письма — это почти преступление, все равно, что украсть чужую тайну, чужие переживания и чувства. Но матери можно. Мать на то и мать, чтобы контролировать ситуацию, чтобы знать, вовремя уберечь, предотвратить и направить в нужное русло. Она вынимает из конверта сложенный пополам лист. Раскрывает, читает. «Служу… люблю… скучаю…». Обычный набор слов. Вкладывает лист обратно в конверт...

Там, куда он ее привел, было хмуро. Те же лица, тот же смех, анекдоты, мат, сигаретное марево, алкогольный душок. Витька Суркан и Сашка Цыган курят у окна. Сашка красиво, как в иностранном кино, затягивается, выпуская дымок, смотрит сквозь задумчивый прищур на Вету. — Витёк, вруби магнитофон, — Славка протягивает Суркану магнитофон, оборачивается к Вете, — отдай ему бобины, я сейчас. Витька ставит магнитофон на табурет, надевает на штырьки бобины, включает. Динамик покряхтел, пошипел, заголосил: «Лето, лето, лето...

В магазин завезли бананы. Экзотические плоды среди населения вызвали небывалый ажиотаж и очередь длиной «как в Мавзолей». Отведать импортный плод, который до сих пор народ видел только в мультфильме про Бонифация, хотелось всем без исключения. Свои персики и груши не впечатляли. Зато темно-зеленые изогнутые в полумесяц то ли фрукты, то ли овощи (кое-кто утверждал, что это трава) вызывали желание схожее с вожделением. Неожиданный завоз дефицита в очереди объясняли по-разному. Версия, что на подъезде к городу перевернулся эшелон с банановым грузом, идущим в Москву, удовлетворяла всех...

— Хелоу, краса! — подмигнул Серега. — Цукерки будешь? Не дождавшись ответа, шмыгнул к ларьку. — Полкило самых вкусных. И печений вон тех. — Ну все, Серега в разнос пошел, — улыбнулась Инка. — Да он, как выпьет, так у него сразу понос щедрости, — скривился Витька Суркан. — А он трезвый и не бывает, — зихихикала Аллочка, подрагивая кнопкой носика. — Угощайся! — Турок протянул кулек с конфетами. — Спасибо, я не хочу, — отказалась Вета, скрепя сердце. С утра жутко болел зуб, и слегка припухла десна. Унять боль удалось только анальгином...