Детство Алены

Бабуля будит очень-очень рано. За окном еще темно, свет лишь только начинает раздвигать густую штору темноты сентябрьской ночи. Мычу сквозь сон: - Бааааб… - Алена, вставай, за ягодами собиралась еще вчера, иди, умывайся. С трудом спускаю ноги на пол с высокой деревянной койки и плетусь к раковине. Вода бежит из –под крана ледяная, и я сую в тонкую струйку самые кончики пальцев, смачиваю ими лишь кончики ресниц, лоб и немного щеки . Холод воды бодрит. Глаза раскрываются навстречу утру, оборачиваюсь...

Принес однажды откуда-то мой дед (Новокшонов Александр Николаевич) здоровенный кусок подкопченого сала с волнующими красноватыми прожилками мяса. Отрезал мне и двоюродной сестренке по тонкому ломтику, которые уложил на толстенный кусок черного хлеба, сказал: "Наслаждайтесь", и вышел из избы на веранду, где демонстративно подвесил в углу под самый потолок этот чудесный кусок. И висел там этот запретный плод в марле, щекоча ноздри пряным копченым ароматом. Запах был непередаваемо невыносим, что и привело к греху...

- Смотри, Алена, вот отсюда, туда и обратно, - бабуля показывает сухим пальчиком направление моего предполагаемого воспитательного движения. А стоим мы около грядки лука, рядом еще две приличной длины грядки топорщатся из земли крепким ароматом зеленых перьев. Времени – еще утро, часов девять, но от земли уже парит жаром. Ночью прошел сильный дождь, земля влажная и аж пружинит соком. Стоять босиком приятно. Трава мокрица приятно путается между пальчиками ног, и я отвлекаюсь от бабушкиных указаний, пытаясь уже поддеть жирного червяка, выползшего из земли...

80- е годы. Раннее утро, мы провожаем коров в поле. Мне 5-6 лет, я лениво передвигаю ноги, взбивая пыль сандаликами, размахиваю маленьким прутиком. Впереди от меня уже довольно далеко идет бабушка. У нее за плечами огромный, по моим меркам, плетень. - Алена! – оборачивается бабушка, - чего отстаешь? Нехотя, я ускоряю шаг и догоняю ее. - Пошли, пока вёдро. Непонятное слово притягивает. - Баб, а какое ведро? – делаю я неправильно ударение, думая, что бабушка ошиблась. - Не ведро, а вёдро, - поправляет бабуля...

80-е годы двадцатого века Бабуля и я идем в магазин, мне лет шесть. Бабушкой обещано купить мне жвачку с картинкой «Три поросенка» и желтые круглые конфеты, их еще очень любит дед, и даже добавляет их в чай. Мы проходим мимо церкви. Она молчаливо и печально смотрит на нас из-под куполов. – Бабуль, а церковь – это дом для Бога? А он нам нужен? Бабуля молчит, и лишь четко печатает шаги, отчего вверх поднимаются столбики пыли. – Бабуль, или это дом для попов? А мы попов прогнали? А за что прогнали?...

….Поздний осенний или зимний вечер. Мне 3 - 4 года. Внезапно в доме погас свет. Это отключили электричество по всей деревне. Становится темно и страшно. Я жмусь к маме и начинаю плакать. Но тут из темноты раздается ободряющий голос бабушки: — Ну, вот, самое время пожарить лёщики…. Лёщиками называли поджаренные или запеченные пластинки картофеля до золотистого цвета разной толщины. Бабушка открывает заслон русской печи, подкидывает дров, и комнату заливает мягкий и уютный свет...