Дары солнца

Геля промахнулась. Гулко ударившись о стену, запущенный ею в окно горшок, раскололся надвое, комья земли рассыпались вокруг. Но тут же послышался новый удар. Маринка с размаху приложилась кулаками к тонкой преграде, разделяющей бывших подруг. Рассыпавшееся вдребезги стекло разлетелось в стороны водопадом сверкающих брызг. Блеснув в лунном свете звёздами, они со звоном обрушились на пол, некоторые из них вонзились в тело девочки, но она не заметила боли. Уродливый младенец повалился плашмя прямо у её ног, и в тот же миг крупный треугольный осколок вошёл в его грудь, пригвоздив к линолеуму...

Долго изображать заикание у Гели не вышло. И когда одна за другой в её речи стали проскальзывать совершенно отчётливо, без запинки сказанные, фразы, Ирина Вениаминовна всыпала ей по первое число за такие выкрутасы. - Ты что же творишь? Сама не видишь, что у нас тут происходит? Мало мне всех этих нервов… Ну, ведь ты же взрослая девочка, Ангелина, ну зачем?! Объяснить директору зачем она это делает, Геля, конечно же, не могла и потому молча выслушала выговор и, пообещав больше такого не устраивать, удалилась в комнату...

Витальку, конечно же, не нашли. Точнее, в ближайшей к детдому полосе леса обнаружены были его пижамные штаны и вырванный с клочьями рукав рубашки, залитые кровью. Полиция долго искала хоть какие-то зацепки, следы, факты, но ничего кроме этой находки обнаружено не было. Лес и болота, овраги и тропки прочесали вдоль и поперёк. Ничего. Сельские, испуганно косясь и словно заранее прося прощения за то, что они несут ересь, толковали наперебой о девушке-упырихе, которой по их разумению стала пропавшая недавно Марина Кондрашенко...

Оставшиеся дни лета ознаменовались ещё одним ужасным событием. Словно мало было того, что уже случилось за последнее время в этих стенах, где обитали дети, лишённые родительской любви и заботы. Пропал Виталик. Четырёхлетний карапуз, которого определили на попечение Ирины Вениаминовны из дома малютки буквально этой весной. Причём обстоятельства его исчезновения были весьма непросты. Не осталось никаких следов. Вечером няня уложила детей в постели. Воспитатель провела обход. Все детки находились после отбоя на своих местах...

Оробев, девчонки стояли перед незнакомцем, прижавшись одна к другой, как маленькие беззащитные мышки. Дина сжимала в кулаке кулон. Геля вцепилась в её плечо, давая понять, что она не даст подругу в обиду. Так они изучали друг друга несколько мгновений, не говоря ни слова. Когда мужчина, наконец, заговорил, то оказалось, что голос его так же холоден, как и его стальные глаза. Слова вылетали из его рта чёткими, острыми, пружинистыми лезвиями, царапая слух и вызывая мурашки по коже. - Вот я вас и нашёл...

Когда нянечка, прибежавшая на крик, растолкала Ольгу Михайловну, лежавшую на полу, та, придя в себя, первым делом, прикрыла ладонью глаза и уже после, сквозь пальцы, посмела взглянуть в сторону окна. Там было пусто. Маринка ушла. - А может и не было никого? Наслушалась россказней ребятни, старая дура, да и нервы сказались, сколько уже ищем девчонку, и никакого ответа, вот и померещилось чёрт-те что, - вздохнула Ольга Михайловна и, убедив себя в этой мысли, ответила няне, - Ой, Татьяна Петровна, простите меня, напугала вас своими воплями, да и ребятню, поди, разбудила, я тут запнулась и упала...