Самое популярное

Волшебное окно Голованов обнаружил случайно. Стоял как-то, опершись на подоконник, и глядел во двор. Уже стемнело, и за крышей дома напротив дотлевали в облаках закатные угольки. Голованов обвел взглядом периметр двора. Половина окон светилась оттенками желтого, а другая половина чернела, как нежилая: наверное, люди еще не вернулись с работы. Очень скоро Голованов заскучал и хотел было вернуться к делам, однако в этот самый момент праздный взгляд его зацепился за что-то особенное: на последнем этаже хрущевки — примерно посередине — вкрадчиво светился сине-зеленый прямоугольник...

Когда маленький Гриша осознал себя и заинтересовался окружающим миром, его внимание привлекли три старушки, которые сидели на покосившейся скамеечке в дальнем углу двора, у задней стены старого кирпичного здания. Этому зданию было лет, наверное, двести, да и старушки тоже были старенькие. Обычно они что-то вязали, время от времени перебрасываясь словами, которые тонули в монотонном стрекоте спиц. Гриша любил наблюдать за старушками из-за густых зарослей дворовой сирени. Залезет, бывало, в кусты, и сидит там один до сумерек, пока еще что-то видно...

Умер как-то один человек. Закопали его в могилу — лежит, покоится. Проходит какое- то время, вдруг стук сверху. — Да-да, — откликнулся человек. — Извините, — говорит кто-то. — А нет ли там у вас с собой золота или, скажем, бриллиантов? Вообще, любые ценности интересуют. Антиквариат, например. Перстни, броши, запонки. — Увы, — говорит человек из могилы глухим голосом. — Ничего такого нету. Была у меня раньше во рту коронка золотая, но ее санитар в морге вынул. — Понятно, — говорят сверху. — Простите тогда...

— Ну, держи, — соседка Ольга Николаевна протянула Марии связку ключей. — Этот вот от дома, этот, большой — от сарая, там навесной замок-то. А ключ от почтового ящика я тебе потом занесу. Он у меня остался, я почту чуть ли не каждый день проверяла... Как иду мимо, так и проверю. — Спасибо вам, — улыбнулась Маша, взвесив ключи на ладони. — Ты надолго? — заглянула Ольга Николаевна в Машины глаза. — А то, может, насовсем? Родной дом все-таки. — Нет, я на недельку всего. Работа у меня, дела... — Ну да, ну да, — закивала соседка, погрустнев...

Женька подошел к кассе и начал выкладывать на черную резиновую ленту покупки, когда над ухом проскрипело: — Молодой человек! Женька обернулся. За ним стоял старик — высокий, хоть и согнутый годами дед в серой солдатской ушанке и засаленной, неопределенного цвета пуховой куртке. Красное, всё в складках, лицо деда было покрыто редкой седой щетиной, переходящей в седые брови. Из глубоких впадин под этими кустистыми серыми бровями глядели на Женьку выцветшие от старости глаза. Дед держал в руке какой-то хлеб...

Жили-были в одном селе сестра и брат. Сестра Серафима была уже совсем взрослая, разумная — двенадцать лет ей исполнилось, а брат был ещё маленький. Мишкой его звали. Родителей у них не было. Ну то есть как не было — были, наверное, где-то, только давно их в деревне не видели. Отец как-то уехал в город на заработки, да и пропал. Мать ждала его, ждала, а однажды собралась и тоже в город уехала — искать. Детей на соседку оставила. А соседка что, у нее свои дети есть... В общем жили сестра с братом одни...