Мой Глеб

В восьми листовой выписке из роддома последний лист был посвящен дальнейшему наблюдению за здоровьем сына. Каждые три месяца мы должны приезжать в перинатальный центр и проходить назначенную комиссию: анализы, ЭКГ, УЗИ сердца и головного мозга. Кроме этого консультации профильных врачей: окулиста, невролога и кардиолога. Дома Глебу выписали принимать ноотропы — препараты, стимулирующие кровоснабжение центральной нервной системы и повышающие активность головного мозга. В назначениях невролога ноотропы были указаны и, конечно, я давала их сыну...

Перед выпиской нас ждало полное обследование, по результатам которого неонатолог составила план наблюдения за развитием Глеба.  Детки из отделения патологии новорождённых наблюдаются в перинатальном центре пока им не исполнится годик, а недоношенные малыши — до двух лет и больше. Наши результаты получились такими: • анализы и рентген легких — в норме • УЗИ головного мозга — киста и расширение ликворных пространств • УЗИ сердечка — открытое овальное окно и открытый артериальный проток • окулист — ангиопатия сетчатки...

Через три дня наш доктор-неонатолог Наталья Николаевна разрешила перевести Глеба ко мне в палату. Медсестра привезла его всё в том же громадном кювезе — с подогревом и монитором наблюдения сатурации. Медсестра шутила, что это “тяжёлый люкс” среди кювезов. И как только Глеб окрепнет, его можно будет переложить в обычный. А пока малыш ещё слабый: на поддержание температуры тела уходит много энергии,  поэтому его нужно "греть" для восстановления. На ручки Глеба брать нельзя — у него установлена силиконовая линия для постоянной внутривенной инфузии антибиотиков...

Это было утро, первое посещение реанимации за день. Я увидела, что Глеб лежит в другом кювезе, накрытый пеленкой. Возле приборов суетилась медсестра. Я непонимающим взглядом уставилась на неё: • А что это? • Ингаляцию делаем. • Какую ингаляцию? • Вашего ребёнка ночью сняли с ИВЛ. Она приподняла пеленку: на носик Глеба направлен ингалятор, из которого идёт пар лекарства. Рядом с головкой сына лежит воронка с кислородом. Медсестра не останавливалась ни на секунду, ловко проводила какие-то манипуляции с лекарствами...

Я звонила мужу и тихо плакала в трубку: За что? За что нам всё это? Истерика просто сковала меня: мои мысли, мою волю. Муж отвечал: Не за что, а для чего. Это наш путь. С тех пор я всегда задаю себе вопрос “Для чего?”. Тогда понимание любой ситуации меняется, открываются новые грани, появляются пути решения. За Глеба молились всё: я, муж, родственники, друзья, знакомые, даже совершенно посторонние люди проникались нашим состоянием. Глеб родился в великий церковный праздник — Покров Пресвятой Богородицы...

Это слова нашего лечащего врача-реаниматолога Инги Нодариевны. С ней я познакомилась в понедельник, когда Глеб был уже четвёртые сутки на ИВЛ. Доктора общались с мамочками в реанимации только в определённое время — каждый день в 12 часов. Я не могла дождаться этой встречи: стояла около кювеза и гладила тихонько Глеба, шёпотом уговаривала его выздоравливать. Глазки сына были закрыты специальной повязкой, у него началась желтушка и он лежал под ультрафиолетовой лампой. Личико почти не было видно и я с трудом сдерживала слезы...