Тайная тетрадь

Так уж сложилось, что мы тут встретились. Ты не поверишь, я не планировал эту встречу, но судьбе было так угодно. Что ж, буду откровенным. Книга, которую ты держишь в руках — не только плод моего воображения, сплав ностальгии, детских воспоминаний и острой тоски по любимым и ушедшим. Может быть, она так и начиналась, но с каждой написанной главой я все яснее чувствовал, как сквозь строчки прорывается мир моего Джурмута с его людьми и шайтанами, орлами и кавтарами, джинами и животными. Поэтому я не вижу надобности сохранять хронологию событий и выстраивать четкую структуру с логической связью между повествованиями...

… До школы, в раннем детстве я рос счастливым мальчиком. Отец меня баловал как младшего — только я в семье мог возразить ему. Была сплошная радость, я и не знал иной жизни, кроме той, где улыбки, подарки, похвалы и слова о том, какой я замечательный мальчик. А затем у меня появился младший брат, он был очень подвижным, беспокойным мальчиком. Помню, как я играл с ним, когда он был в колыбели, как мы радовались, когда он начал делать первые шаги, ходить, выговаривать первые слова. Потом случился несчастный случай...

Была осень 1979 года. Я пошёл в подготовительный класс Салдинской начальной школы. С раннего утра мама меня искупала, надела на меня молочного цвета рубашку и лёгкий, из тонкой ткани пиджак с вышитым на нагрудном кармане значком октябрёнка с портретом юного Володи Ульянова. Дала тетрадку с ручкой и отправила в школу. Был яркий солнечный день, и каждый встречный односельчанин шутками, смехом провожал меня. Я сел за первую парту, хотел стать отличником, мотивация была серьёзная. Оказалось, непросто это, и не получилось — ужасно рисовал и математику не любил...

Когда мой дедушка по матери Абдурахимил Мухама из аула Чорода умер, я был маленький. Всего 10 лет от роду. Помню, как он осенью спускался с гор к Джурмуту с отарой овец, помню его голос, его молитвы, лучше всего помню, как собирались у него односельчане, чтобы слушать его рассказы о былых временах, снегопадах в горах и походах в Цор, о людях и событиях. Люди говорят, он был очень интересным рассказчиком. Когда он рассказывал о чём-то, слушатели будто видели живую картину событий, словно это происходит здесь и сейчас. Жаль, я мало что запомнил. Когда дедушка был жив, я был слишком маленьким для этих рассказов, когда его не стало, мне их заново пересказали старшие...

— Исхаку всё с рук сходило, он был непредсказуем в делах и поступках. Был тонким психологом, хорошо понимал людей, манипулировал ими, имел над ними власть. Был хитёр и изворотлив, коварен и дерзок, обладал хорошей памятью и чувством юмора. Таким был Исхак, таким же весельчаком и умным мужиком был мой покойный друг Гьажаруп. Камилухцы его ЦК-Мухаммадом звали. Очень сообразительный, с тонким юмором был человек. Камилухцы — известные конокрады. Для них это молодецкая удаль, мужество, не позорное дело, как для жителей других сёл Джурмута, — рассказывает отец...

Я как-то уже рассказывал забавную историю моего отца с помидорами. Как он в 50-е годы, будучи школьником, ку- пил банку с жидкостью и красными «фруктами» внутри. Тащил эту банку в рюкзаке на собственной спине кило- метров 40 до аула. Когда попробовал, нашёл что-то очень непривычное и противное на вкус. Оказались там солёные помидоры, которые отец раньше никогда не ел. Выплюнул то, что откусил, и никто дома не захотел их есть. Когда мой дядя узнал, что я опубликовал эту историю, он засмеялся: — Видимо, у нас на роду написано попадать с этими помидорами в разные истории...