Амрита: детский брак

Он отпросился у хозяина. Хозяин не понял: - Дела только пошли в гору. Ты браслеты собрался носить? - Я только на один вечер. У нас пропала родственница и ребенок. - На один вечер. Только на один. Дома никто ничего не говорил. Все продолжали нести жизнь как прежде и делали вид, что не было у них никогда Амриты и маленькой бессмысленной девочки. Яшу попросил у соседей велосипед и поехал по улицам. Стемнело. Огни, размытые дымом чайных, скользили в глазах. Казалось, все жители города стали молодыми женщинами с младенцами...

Город был такой тёмный, что даже ночь едва умещалась в него. Ночь была тёплой, но зубы её стучали. Амрита шла из переулка в переулок, и давно уже не знала, куда идет. Она дрожала от одиночества и прижимала дочку. Будто ребёнок должен был как-то ей помочь, что-то придумать. Найти выход из перепутанных улиц, где в этот час можно увидеть только тощих и печальных псов. Ей вспоминалась её мама, иссушенная солнцем, маленький огонек в лачуге. «Спите, спите, - пела мама, - спите, спите…» Песня, в которой ничего не случится...

Дом был ветхий и крошился, как муравейник. Раз они были семьёй, община выделила им комнату за загородкой в конце коридора. Община сказала, что все мужчины теперь должны работать и платить за комнату. Яшу тут же взял в аренду тележку для продажи овощей, он стал работать больше всех. Ему нравились улицы, нравились городские люди. Он так ароматно кричал, зазывая людей покупать овощи, что скоро его стали узнавать и ждать в богатых кварталах. Он продавал овощи быстро, и хозяин хвалил его. Они решили...

Он жил в комнате в ветхом доме с толпой таких же сельских мигрантов. В месиве пыльных саронгов, резиновых тапок, сумок, зарядок для телефонов, растворимой вермишели и бамбуковых циновок. Комната принадлежала грамастха-мандала – сельской общине. Такие выкупают жильё в старых домах и сдают их одиноким мигрантам-мужчинам из своих и соседних деревень. Жители комнат остаются частью своих районов. Кислота города никогда не растворяет их до конца. Наоборот, эти мужчины носят на себе печать отчуждения...

И всё же это было счастье: ехать сквозь ночь на дребезжащем автобусе, склеенном из кусков ржавого железа. Ехать и не знать, что будет, какая жизнь настанет утром. Чувствовать беспокойного ребёнка, привязанного к груди, взгляд любимого на затылке. Уже второй раз за свои семнадцать лет Амрита полностью меняла жизнь. Она не могла уснуть от этих перемен. Иногда сон хватал её во внезапные тиски, но рытвины на дороге так же резко возвращали её обратно в автобус, где дыхание бедных смешивалось и выдувалось ветром...

Друзья, спасибо за ваши сообщения и интерес. В инстаграм стали приходить сообщения, что уже пора бы публиковать продолжение истории про Амриту. Прошу прощения за перерыв, это было вызвано изменениями на площадке, резким падением показов текстов. Но теперь послушаем, что было дальше. Они знали, что их ждёт теперь. Велосипедные прогулки чёрной тенью легли на стены дома. Отец не кричал, и это было самым жутким в тишине вечера. Он не кричал, он был сам парализован ужасом. Панчаят возьмёт закон в свои руки...