МУЖ

– Пока ты была в больнице, я переписал квартиру на себя, – сказал Витя, глядя мне в глаза с холодной ухмылкой. Мне, Оле, 42 года, ему 45. Мы вместе 18 лет, сын Даня учится в девятом классе. Я только вернулась домой после трёх месяцев в больнице – аппендицит перерос в перитонит, операция, реанимация, слабость. А он встретил меня не с цветами, а с этим. – Что ты делаешь? – мой голос дрожал, я оперлась о стену. – Это наш дом! – Теперь мой, – бросил он. – Ты лежала, а я решал. Я рухнула на диван...

– Ты идиот, Слава! – крикнула я, хлопнув дверью кухни так, что звякнули чашки. Мне, Лене, 38 лет, ему 40. Вместе 15 лет, дочь Маша учится в седьмом классе. Слава – мой муж, электрик с завода, в последние месяцы вёл себя как полный кретин. То неделями молчал, то приносил домой какие-то коробки и прятал в гараже, то уезжал «по делам» на всю ночь. Я терпела, но тот вечер стал последней каплей. – Лен, не ори, – буркнул он, не отрываясь от телевизора. – Устал я. – Устал? – я задохнулась. – А я что, в санатории? Ты где был вчера? – С мужиками, пива попили, – бросил он, щёлкая пультом...

«Дима переписал наш бизнес на себя и подал на развод. Я осталась ни с чем после 15 лет работы. История о предательстве и мести». – Я ухожу, Света, – сказал Дима, бросив бумаги на стол. – Вот заявление на развод. Мне, Светлане, 41 год, ему 43. Мы прожили вместе 15 лет, вырастили дочь Настю – ей уже 17, она учится в колледже. А ещё у нас был бизнес – сеть из трёх кофеен в нашем городе. Я стояла у истоков: придумывала меню, пекла первые кексы, считала каждую копейку. Дима тогда работал водителем, но я уговорила его вложиться — мы продали машину, взяли кредит...

– Ты где вчера с ней был? – Игорь смотрел на меня, Лену, прищурившись, будто хотел прожечь взглядом. Мне 36, ему 39, мы женаты восемь лет. Сын Мишка пошёл в садик – светлые волосы, голубые глаза, как у меня. Но в последние месяцы Игорь изменился. Хмурый, молчаливый, ворочался по ночам. А тут вдруг этот вопрос. – С кем? – я опешила. – С подругой Оксаной, сидели в кафе. – С Оксаной, значит, – хмыкнул он и ушёл в гараж. Я не понимала, что его укусило. Мы жили спокойно: дом в пригороде, ипотека, он — электрик, я — в декрете, потом устроилась продавцом...

– Ира, ты у меня золото, – сказала свекровь Галина Ивановна, когда переехала к ним три года назад. – Не то что эти городские вертихвостки. Ира улыбнулась, ставя на стол тарелку с котлетами. Ей было 37, мужу Лёше – 40. Жили в просторной трёшке, доставшейся Лёше от деда. Сын учился в техникуме, дочка ходила в садик, а Галина Ивановна, после смерти мужа, продала свою однушку в деревне и попросилась к сыну. – Лёш, пусть мама поживёт, – уговаривала тогда Ира. – Ей одной тяжело, а нам веселей будет. Лёша кивнул: – Ладно, только ты с ней договаривайся...

Сергей не спал вторую ночь. Лежал в их спальне на окраине Ростова, смотрел в потолок, слушал, как Лена тихо дышит рядом. Ей 34, ему 37, сын Данька, 5 лет, спал в соседней комнате. Двухкомнатная квартира в панельном доме была их гнёздышком — старый диван с выцветшей обивкой, кухня с запахом Лениных котлет, балкон, где Сергей курил по вечерам. Десять лет вместе, семь в браке, а теперь он не мог смотреть на неё без кома в горле. Всё началось с дурацкой ссоры. Месяц назад Лена задержалась после смены в магазине — она работает продавцом в супермаркете...