ДУШЕВНЫЕ РАССКАЗЫ

Мы купили Танечке Два вкуснейших пряничка, А Танюшке - три ватрушки, Ну, а Татке - шоколадку. День рождения У Тани, Сколько ей подарков дали? В голове с утра крутился этот детский стишок-считалочка. Все потому, что у Тани через три дня день рождения. И ведь угораздило ее родиться не когда-нибудь, а 31 декабря в 23-55. «Пять мину-у-ут, пять минут»... эти несчастные пять минут могли кардинально изменить историю. Акушерки даже предлагали маме Тани записать дочь на первое января. Мол, зачем у ребенка праздник отнимать, все ведь новым годом будут заняты...

Егор сидел на очередном заседании Совета Директоров и слушал доклад кризис-менеджера с откровенной скукой. Одно и то же. Каждую неделю. Куда бы сбежать... Проекты, бюджет, инвестиции. Егор являлся младшим сыном металлургического магната Алексея Казанцева, и к делам отца был приобщен с девятнадцати лет. Начинал с должности лаборанта. Сейчас ему двадцать восемь, и он директор по развитию. Но о каком развитии могла идти речь, если за девять лет карьерного роста отец ни разу не доверил Егору ничего...

«Встретимся сегодня?». Экран телефона осветил уголок кровати и сонную взлохмаченную Тому. Она уже почти задремала и была обескуражена этим сообщением. Одиннадцать вечера, завтра рабочий день. Какая встреча может быть?! На сайте знакомств Тамара была третий месяц, но толковые мужчины не попадались. То придут на свидание без цветов, в грязных ботинках, то пошлости всякие с грамматическими ошибками пишут. А этот вон встретиться предлагает на ночь глядя. Извиняется, что поздно, но очень хочет увидеть...

- Имя у тебя красивое... Виктория. Победа! - Старушка улыбается одними глазами. Смотрит, но не видит. Катаракта, будь она неладна! Белесое пятно на левом зрачке. Слушает. Сама сухонькая, как ветка, но стан прямой, крепкий. Королевская осанка. Да и вообще квартира напоминает музей: пейзажи на стенах, грампластинки на полках, статуэтки. Голубой фарфоровый сервиз на белой кружевной скатерти. Хрупкий, наверное. Вика осторожно помешивает чай в сервизной кружечке серебряной ложкой, стараясь ею не стучать...

Лия ненавидела утро. Каждый раз жуткая вибрация будильника вырывала ее из мира красочных снов, призывая к буднично-серой реальности. Порой Лии казалось, что она живет на два мира: купается в роскоши во снах по ночам, а с утра возвращается в тесную комнатку на окраине города и весь день отрабатывает наказание за какое-то неведомое преступление. Семь тридцать утра. Какой идиот вообще придумал начинать день в такую рань?! Кое-как оторвав свою прекрасную шевелюру от подушки, Лия наспех сунула ноги в теплую шершавость махровых тапочек и в один прыжок доскочила до ванной комнаты...

Баня была затоплена. С кухни несло запеченными яблоками. Это был любимый десерт дочери, давно Инна его не делала. Я сидел на табуретке, на застекленной веранде, служившей мне мастерской, и бережно протирал тряпочкой кисти. Лиза ходила по веранде, трогала незаконченные картины, сморщенные тюбики красок, деревянную палитру, которую я по молодости вырезал сам. Когда так делала Маша, моя дочь, я злился и кричал: «Не трогай! Положи на место!». До сих пор стыдно. Вещи тогда мне были дороже дочери, и судьба...