Страшилочки

Заза снова услышала шум в детской. Она тихонько приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Малыш Бо сидел в кроватке и разглядывал стену, на которой плясали тени. Зазе на миг почудилось, что она видит однорукий силуэт, что тянется к её малышу. Но в тот же миг снаружи подул ветер и тени от листвы затанцевали, проглотив прошлый узор.  Заза попыталась улыбнуться, прогоняя страх. Уже не в первый раз ей чудился получеловек. Войдя в комнату, она взяла сына на руки — Бо не отрывал серьёзного взгляда от стены, отчего у Зазы похолодело в груди...

"Хорошо быть тихоней" — думал Федя, забившись в угол за шкафом:"Никто тебя не видит, не слышит, не замечает и не..." Додумать он не успел, дверца шкафа с протяжным скрипом начала открываться. Мальчик зажмурился, поближе притянув коленки к груди и обхватил их руками так, что пальцы заныли.  "И-и-ип... Хщ-хщ-хщ... И-и-ип..." Федя не дышал, он старался представить, что его тут нет, раствориться в черноте угла, но сердце предательски стучало, судорожно трепыхаясь, так что казалось, будто чья-то рука сжимает и отпускает его, как сквиш...

Марья вдохнула влажный воздух и зашлась стоном. Сильные пальцы скребли дерево кровати, оставляя на нем борозды, словно и не дерево то было, а что-то мягкое.  — Тужься! Сильней давай! Скорее! — кричала бабка Агата, кривила губы и сверкала на Марью тяжелым взглядом.  Марья снова застонала, откинулась на подушки и обмякла. Новый крик раздался в тёмной комнате, только новоиспеченная мать заткнула уши и что-то зашептала Агате. Бабка укутала младенца в одеяло, и вышла из дома, оставив еле живую женщину в одиночестве...

Это вибрировало и жужжало где-то на краю сознания, мешая думать. Зудело, впиваясь тонкой иглой за правым ухом. Я постоянно чесал то место, дергал головой и не мог закрыть глаза.  *** У цыганки черные пальцы. Мелкие узоры вьются вверх и прячутся под грязной бахромой рукава. Влажный рот блестит, толстый язык тяжело ворочается у неё во рту, всё медленнее и медленнее, слова виснут в воздухе, пальцы уже у моего лица. Голова кружится острый белесый ноготь впивается в мою щеку.  Чувствую как слюна ползет...

Маленькая Саша осторожно выглянула за дверь — быстрый взгляд под родительскую кровать — чернота оставалась спокойной и недвижимой. Девочка прошмыгнула мимо, топоча босыми ножками по паркету. В груди гулко стучало, а ручки немели и плюшевый заяц чуть не выскользнул на пол. Темный коридор, поворот, вот и зал со спасительным светом.  Саша влетела в комнату и с разбегу залезла к маме на колени.  — Что случилось, пирожок? — Марта обняла дочь, — снова страшный сон?  Саша кивнула и разревелась. Марта погладила ребенка по спинке, шепча успокаивающие слова, и понесла обратно в детскую...

Вера сидела на крылечке и смотрела в самый конец улицы. Был чудесный солнечный день.    В свои 15 лет она ещё не умела достаточно хорошо разбираться в людях, но точно знала, что незнакомый юноша, появившийся из-за угла, совершенно не похож ни на одного человека, которого она знала.  Он шёл, не торопясь и присвистывая, прямо к её крылечку. И, по мере его приближения, Вера ощущала, как внутри неё разрастается огромная волна счастья.  Казалось, ещё немного и она сумеет сорваться со своего ненавистного кресла и помчаться на парализованных уже два года ногах прямо навстречу незнакомцу...