Из темной глубины веков...Владимир

За окном бушевала гроза, одна из тех, что так часты в начале лета. В приоткрытое окно, толчками, влетал свежий воздух, наполняя светлицу запахом мокрой земли и ароматами разнотравья. Уже несколько дней Феодор буквально жил у княжича Ярослава в горнице, отлучаясь лишь по естественной надобности. Даже трапезничал у изголовья княжича, отказываясь от обильных яств и довольствуясь краюхой хлеба, да крынкой жирного, сладкого молока. Ярополк, как недавно его отец, слушал Феодора с восхищенным вниманием, досадуя, когда приходилось прерываться...

Весть о хвори, приключившейся с Ярославом, пришла в Киев аккурат в тот день, когда княгиня Анна, помучавшись родами ночь, день, да еще одну ночь, произвела на свет девочку. Дитя слабое и хилое, почти и не плакало, к неудовольствию повивальных баб. -Да и как родиться дитю здоровому, коли ни мать, ни отец, положенных жертв матери-Макоши не сделали? - шептались меж собой самые смелые. После своего исцеления, князь Владимир, яростно пресекал все шепотки, витавшие над Киевом, касаемые того, что князь предал богов предков, променяв их на византийского Бога единого...

Анна проснулась резко, словно кто-то ткнул ее в бок. Голова болела, щеки пылали, в груди стало тесно и она рванула на себе тугой ворот рубахи, заставляя ослабнуть крепко связанные тесемки. «Владимир!» - вдруг молнией сверкнуло в голове. Как могла она так надолго уснуть и оставить его одного. Вон уж солнце встало, этак ее сморило! А ведь должна при муже быть, рядом! Жив ли он, или припадет она сейчас к бездыханному телу? Словно из ниоткуда, за спиной появилась Ярка и вовремя. Анна, от резкого подъема, да тошных мыслей, обмякла телом...

Феодор пробирался по заснеженной улице Киева, высоко поднимая ноги. Едва вызволял из снежного плена одну, как тут же увязала другая. Снег валил уже несколько дней, а нынче и вовсе разыгралась пурга. Ветер швырял в лицо ему горсти снега и щеки уже покалывало. Он обернулся назад, посмотреть, не отстала ли его спутница. "Ишь, упрямица!" - подумал он, увидев пыхтящую позади девушку. Это по ее милости он брел сейчас по сугробам в сторону княжеского терема. Этот вечер, Феодор хотел провести сидя у жарко натопленной печи, разбирая, исписанные ровным почерком неведомого писаря, листы...

-Пора! - Ярка взяла Анну за руку, когда повозка остановилась около княжеского терема. Прямая, как палка, схимница, была так напряжена, что казалась это ее, а не принцессу ждет замужество с чужим человеком. В дверном проеме показался сам князь, протягивал принцессе руку. Она вложила свои холодные, дрожащие пальцы в его горячую ладонь и сошла на землю. На мгновение, после полутемного нутра повозки, она ослепла. Когда зрение вернулось к ней, она увидела перед собой разномастную толпу, встречающую ее улыбками и цветами...

Вербинке не верилось, что она не спит. Разве могла она подумать, живя в монастыре, что будет она сидеть в повозке, рядом со схимницей Анной и глядеть на проплывающие мимо поля и леса. То, что везли ее в неведомую и далекую сторону, где даже не говорили на языке понятном ей, девушку не пугало. Молодость брала свое и казалось, что все будет хорошо, ведь где-то совсем рядом, чуть впереди, также трясся в повозке, а может и ехал верхом, Феодор, снившийся Вербинке по ночам. Дни сменялись ночами, ночи рассветами...