Дни минувшего

Дни минувшего. Часть 49. Вскоре мы добрались до окраины дачного поселка и Гром объявил привал на десять минут. Найдя место посуше, все попадали на землю. Переход по полю, казалось, вымотал последние силы — ноги забились и больше напоминали движение на протезах, противное месиво размочило берцы, и мы начали замерзать. Тихого и Артиста отправили разведать обстановку за забором автобазы, остальные отдыхали. В какой-то момент отчётливо донёсся запах табачного дыма. «Вот рас@здяи, — сокрушался Гром, — я ж сказал, что на выходе курево под запретом. Ну, вернутся, я им устрою». Я в моменте был занят тем, что, сосредоточенно сопя, веточкой очищал берцы от прилипшего «пластилина» и где-то внутри себя тоже злился на парней: свои-то сиги и спички я честно оставил на базе, а курить хотелось — просто ужас. Вскоре вернулись парни. Но на вопрос про курево они сделали настолько изумленные лица, что не поверить им было невозможно. В свою очередь, они рассказали, что тоже учуяли этот запах и решили, что это мы расслабились. — Так, ребята, собрались максимально! Кто-то рядом курит — и это не мы. Начинаем работать крайне аккуратно, — вполголоса объявил Гром. — Что там на базе, парни? — Мы забор перепрыгнули, там, вроде, тихо и пусто, никаких движений. До двухэтажки проскочили, глянули — чисто, можно туда двигать. Там чердак — мечта вуайериста, обзор на 360. Подходы тоже все на просмотр. — Что по поводу дыма думаете? — Хрен знает, может, мирняк где на даче гасится? — Может, и мирняк, а может, и нет. Ходим тихо, смотрим в четыре. Артист, давай вперёд, веди. Группа, подъем, в боевой порядок! Тихий — тыловым, контроль! Двинули. С трудом и с помощью Бука я оторвал от земли пятую точку. Ноги загудели, напружинились. Рывком подкинув РД повыше на горб, я зафиксировал его стяжками к поясу. Мы зашагали окраиной поселка в темноте, видя лишь силуэты строений и деревьев справа. Артист уверенно маячил на некотором отдалении впереди, периодически останавливаясь и поджидая ядро. Дошли до края поселка, перейдя дорогу и пустырь, и сгруппировались в кустах у бетонного забора. — Полста метров правее пролом, чтоб через забор не лезть, — Артист показал вправо рукой, — или здесь пойдем? — Пролом — это, конечно, за@бись, ну а чего мы тогда сюда пришли? Чтобы прыгать? — Да там грязь, командир, прям жижа. Я подумал — и так намудохались по полю. — Подумал он. Прыгай теперь через забор, чтоб не думать много — заржал Потап. — А так там реально болото какое-то, лучше здесь, а то мы уже конкретно ноги промочили. Тем временем Тихий, отлучившись на дачи, припер здоровую доску и прислонил её к плите забора. — Ну вот и трап, парни. Погнали, утро скоро. Надо ещё угнездиться до света по красоте. С сопением и шепотными матюгами мы преодолели забор и спустя пять минут, настороженной цепочкой пересекали территорию базы в направлении двухэтажного здания администрации. — Блять, у меня что, глюки? — громким шепотом сказал Потап. — Отвечаю, прям жратвой пахнет и костром! — Потап, завязывай, сейчас на чердак залезем — и пожрешь, душу не трави. — Парни, ну вы чего? Нос заложило? Пахнет, отвечаю! — Так, Потап, тишину поймали. Слушаем меня. Сейчас проникаем в здание, наша цель — чердак. Смотрим место на нижнем этаже для секрета, ставим пост. Осмотримся до света. Время — около часа, скоро связь. Бук готов? — Да, командир, порядок. — Ну все, парни, давай по одному через открытку. Оставшиеся метров пятьдесят пришлось перебегать через большую площадку, где с края, у забора, стояли раскомплектованные остовы грузовиков и снятые кабины. Через пять минут вся группа уже находилась в помещении управления автопредприятия, как гордо гласила табличка на входе. Окна в здании почти все были целые и поэтому из-за отсутствия сквозняка казалось ощутимо теплее.

Дни минувшего. Часть 48. Проехав ещё пару километров садами, мы остановились. Быстренько разгрузили шмурдяк на полянке, командир договорился со старшим бронегруппы о связи и, прощаясь, похлопал ладонью бэху по борту. Рыкнув движками, броня, выбрасывая комья грязи из-под гусениц, скрылась в сумерках. Мы навьючились, построились, попрыгали — все в порядке. Группник тихим голосом ставил задачу: «Делимся на две группы. Гром во второй старший. Первая группа: обходим оврагом вот этот дачный поселок, выбираем место и организуем наблюдение до вечера завтрашнего дня. Вторая группа: скрытно пересекаем открытку, благо погода подходящая. Вот тут какая-то рембаза или автобаза — короче, есть этажные здания. Постарайтесь попасть туда и куда-нибудь повыше забраться. Задача та же: наблюдаем, фиксируем все передвижения, заносим в карту. Связь каждые три часа, первый сеанс в 01:00. Отход на место сбора через сутки, все остальные моменты по связи. Ну а в целом — по ситуации. Огневого контакта стараемся избегать, по возможности. Под ноги — внимательно! С Богом, мужики, пошли!». Перспектива шлёпать по раскисшей грязи почти семь километров отнюдь не настраивала на позитивный лад. Я присел на корточки, старательно запихивая торчащий шнурок за голенище ботинка. Этот шнурок, казалось, был очень любопытным и жил своей жизнью — постоянно вылезал из-за голенища и потому был все время мокрым и грязным. Справившись с обувью, я с трудом поднялся во весь рост и огляделся. Первая группа уходила на юг, растворяясь в темноте. Гром с Потапом ещё раз сверялись с картой, прокладывая маршрут. Тихий, воспользовавшись заминкой, присел на ствол сухой яблони и оглядывал окрестности в ночник. Разобрались в боевой порядок, пошли. Потап с Артистом в головняке, Тихого поставили в тыловой, а я шел с Громом в ядре группы. Противная тягучая грязь на паханном поле, в которое мы вышли из садов, уже через минуту сделала обувь неподъемной, а шаги под нагрузкой давались трудом, ноги скользили. Но другая сторона открытки неумолимо приближалась: из темноты постепенно вырисовывались контуры деревьев и построек. Наконец, мы остановились, присели. Пот ручьем заливал глаза, пар валил клубами. «Потап! Давай с Артистом до крайних домиков. Оглядитесь там и назад, мы здесь пока ждём, — Гром начал громким шепотом раздавать команды. — Медный, домики видишь? Молодец какой. Пацанов прикроешь, если вдруг. Задача ясна? Погнали!». Потап с Артистом бесшумно двинулись к поселку. В этом призрачном мареве сумерек я видел только темные размытые пятна, которые чуть-чуть выделялись на фоне более светлого из-за облачности неба. Парни приближались к постройкам и вскоре я перестал их видеть, их силуэты слились с темнотой. *** Через полчаса напряжённого ожидания Потап с Артистом вернулись. — Там тихо. Дачи пустые стоят, мы почти до этой базы добрались — пусто, ни души. В одном месте движение увидели. Ну, думали, всё, спалились. А это собака, кавказон здоровый. Нас видел, но вообще никак не отреагировал. — Ясно. В том же порядке выдвигаемся до забора базы, дальше видно будет, — подытожил Гром. И снова зачавкала под ногами прилипчивая кавказская земелька...

Дни минувшего. Часть 47. Ближе к вечеру меня разбудил Тихий: «Медный, вставай. Давай чаю горячего попьем, скоро двигать уже». Я сел на лежанке, потянулся, немного подождал, пока утихнет шум в левом ухе — после того, как вернулся слух, этот монотонный шуршащий шум не отпускал меня ни на секунду, временами переходя в тонкий ультразвуковой писк. Но в целом слух вернулся и это было здорово. Обувшись, я пошел к печке, снял с поддона свой раскинутый на просушку бушлат и накинул его на плечи, согреваясь. В течение дня сильно похолодало — на улице шел дождь с мокрым снегом. Тучи скребли крыши своими темно-серыми брюхами. — Ну что, джентельмены? Погодка сегодня явно рабочая, просто прелесть. Сто пудов фарт нам будет, — разглагольствовал Портос, развалившись на лежанке с кружкой дымящегося чая. — Да погоди ты «гоп» говорить... Будет, как будет. Херово, что опять по пахоте шлёпать придется, я в страшном сне это видеть хотел, бля. По паре кило на каждую ногу этого проклятого пластилина — вот тут я на тебя посмотрю. «Фааарт», — язвительно ответил ему Потап, крепко зашнуровывая ботинок. — Потап, помнишь, на больничке пехота ОЗК в кучу скидывала перед боем? — спросил я. — Ну. А к чему это? — Да вот, сижу, думаю: чулки бы нам от химзащиты на выход… — Бы. Вот если бы у бабушки был …, кем бы она была? То-то. Не развалишься. И в берцах пошлепаешь, куда скажут! Так, вяло переругиваясь и перешучиваясь, группа неспешно готовилась к выходу, до которого оставалось ещё часа полтора. Около девяти вечера пришли «бэхи», крутанулись на пятачке возле ворот. Командира бронегруппы и механов позвали внутрь, напоили и накормили. Мы же в это время проверялись на готовность. Группник осмотрел снарягу, традиционно спросил, кто не может или не хочет идти на задачу. Таковых не оказалось. Командир распустил нас на пятнадцать минут до выезда. Я зашёл обратно в цех и прошел к печке, где сидел, глядя на огонь, Поп. — Братишка, чего смурной такой? — Медный, мы парней сегодня нашли. Один в КШМке почти сгорел, второй возле брони... Просто пиздец был у пацанов на Новый год... Какой там бой? Это бойня… Их просто, как в тире, складывали, со всех сторон... Наверное, живых никого не будет. Ну, хотя бы мертвых найти надо всех. И домой отправить, похоронить по-людски... — Да, брат, обязательно надо! Найдем! — Медный, давайте там аккуратно, возвращайтесь все. — Колян, не пессемизди, братишка! Перед выходом зачем? Норм все будет, мы ещё с тобой огого чего начудим, когда домой вернёмся! Пятнадцать минут пролетели быстро, и вот мы уже построились возле техники и слушаем ЦУ командира. Попрыгали, обнялись с остающимися и полезли на броню. Я сел позади движка, справа от башни. За мной устроился Тихий. «Смотри, Медный, не очкуй! Если на кочкаре подкинет, я тебя за шиворот словлю! Но не факт, что удержу, у тебя РД тонну весит!». Под дружный хохот я ответил, что очень ценю такой братский порыв, но улетим в грязь оба. Ну вот и команда на выдвижение. Мы помахали парням руками и двинулись, выехав с консервного, к северо-восточной окраине города, откуда по пригородной местности мы должны были зайти на юго-восток в район задачи. Противная слякотная взвесь в воздухе постепенно пропитывала одежду. Становилось ощутимо зябко, но снизу от вибрирующего железа «бэхи» было тепло. Постепенно сумерки сгущались, облачность опустилась ещё ниже, временами напоминая очень плотный туман. «Я же говорил, хорошая погодка, воровская! — перекрывая рев движка, проорал Портос. — Все ништяк будет, на кошачьих лапах туда и обратно! Ну, может, бахнем чем-нибудь и быстренько уйдем в туман!». Наша группа из двух «бэх», рыча и чадя удушливым дымом, пробиралась какими-то садами и дачными посёлками. Два раза останавливались и группник с танкистом сверяли по карте маршрут. Пока все складывалось хорошо — эта территория уже была под контролем наших войск, но вот присутствия их практически не было видно, не считая блокпоста возле моста через Сунжу, который мы проскочили уже минут двадцать назад. Впереди была «серая зона».

Дни минувшего. Часть 46. Окончив разговор по телефону, командующий приглашающе махнул рукой. Мы подошли ближе к столу. — Разведчики? — Так точно! — Ребятушки, нам кровь из носу нужно найти, где у них БМ-ки прячутся! Накидывают они по центру вот отсюда, — он показал на юго-восточный пригород Г., — мужикам сильно мешают они. Надо найти! А мы летунам скажем — они накроют! Вот начальник разведки, с ним детали обсудите. С Богом, ребятушки! И тут же переключился на телефон, который подал ему связист. Начальник разведки группировки, огромный заросший щетиной подполковник, объяснил обстановку в районе задачи. Планировалось выйти на броне садами до пригородного поселка и там, скрытно закрепившись в районе дач, вести наблюдение. БМ-ки работают короткими выходами, в основном днём, и накрывают наших. Наша задача — найти, где их прячут ночью, по возможности — уничтожить. Вышли на улицу, все втроём, закурили у входа. НР, с красными, воспаленными от недосыпа глазами, продолжил инструктаж, обсуждая с оперативным связь и остальные моменты. Где-то в небе, за пеленой низкой облачности, ревели движками Су-шки. «А и вот, легки на помине, — НР поднял руку в небо. — Если что, не рискуйте напрасно, лучше координаты дайте — они оформят. До встречи!» Он пожал нам руки, и мы двинулись в свою располагу. По пути прихватили с подъехавшей хлебовозки пяток булок свежего, одуряюще пахнущего хлеба. Среди отдыхающей группы данный продукт произвел фурор, спровоцировав немедленное чаепитие и, как следствие, исчез моментально и без следа. После доведения задачи до группы начались сборы. Мы по нескольку раз укладывали и перекладывали РД-шки, пытаясь впихнуть невпихуемое. Потап застыл в позе Гамлета, держа в одной руке эфку, а в другой — банку тушняка. — Я вот думаю: тушняк или ляльку взять? С одной стороны, вроде, и жрать некогда будет, а ну как на сутки-трое прилипнем??? — Вот же вопрос у человека, канеееечнааа, пожрать! И поспать минуток шестьсот, ага!!! — захохотал Портос. — Да ну тебя, твоя позиция по этому поводу мне известна досконально. Медный, а ты что думаешь? — А мне и думать не надо. У меня патроны, патроны, патроны и ещё патроны. Очень много патронов. Извините, не до тушёнки! Упаковавшись, попадали спать и не слышали, как вернулись парни с поисковых. Обследуя маршрут колонны, они нашли ещё двоих — замкомгруппы и прапорщика. Парни находились в середине и погибли, пытаясь покинуть КШМ-ку...

Дни минувшего. Часть 45. Утро начиналось с ранней суеты: вторая группа собиралась на поисковые в район вокзала. У нас же перед выходом в ночь был отдых. Спустя час парни загрузились в КамАЗ и уехали в город. Мне не спалось — умылся и двинул к печке за кипятком. Налив кружку обжигающего чая, вышел из цеха и уселся на пустые патронные ящики. На улице было серо и промозгло — низкая облачность, казалось, цепляла верхушки зданий. Размышляя о предстоящем выходе, решил поставить ПСО на пулемёт. Пристреляли прицел ещё в ПВД, наладили подсветку шкалы — пора обкатать в деле. Но насладиться чаем на свежем воздухе не удалось: внезапно раздался противный свист, а следом — гулкий разрыв метрах в пятидесяти. «Да твою ж дивизию!!!» — вслух ругнулся я, резко подрываясь в сторону ворот цеха и выплескивая остатки чая на ходу. Противный свист мины догонял вновь, но я успел заскочить до разрыва. На этот раз бахнуло куда-то в крышу цеха и из-под потолка посыпались засохшие куски раствора и песок. В считанные секунды вся отдыхающая группа была на ногах — кто-то полуодетый, но все с оружием. — Медный, чего происходит? Чехи напали? — Да не. Это, наверное, опять кочевники с минометом. Накидывают по площадям, не дали чай попить спокойно. После ещё пяти прилетов обстрел прекратился. У соседнего цеха бойцы разбирали рухнувшую на генератор стенку старого кирпичного склада, вокруг валялись листы сорванного кровельного железа. — Что у вас там ? Живые все? — прокричал им Потап. — Да живые, все нормально, генератор вот присыпало только. Скоро будет электричество, — заверили его в ответ. Пока курили у ворот, из цеха вышли группник и оперативный офицер. Постояли, переговорили. Оперативный огляделся и обратился ко мне: — Так, Лёха. Бери ствол, пойдешь со мной. — Есть, тщ капитан! Заскочив в помещение, я сгреб пулемет, накинул броник — и рванул на улицу. По раскисшей грязи мы двинулись вглубь завода. У здания управления, разбитого и выгоревшего, свернули к небольшой постройке. Возле входа стоял часовой. Капитан переговорил с ним и махнул мне рукой, приглашая за собой. Спустились в подвал. В небольшом тускло освещённом помещении было густо накурено, дым плавал слоями. Посередине стояли сдвинутые столы, на которых была расстелена большая карта города. Вокруг стола находилось много офицеров, а в углу сидел целый отряд связистов, человек семь. А посреди всей этой картины, сосредоточенно слушая доклад по рации, сморщив лоб, в очках, перемотанных изолентой и с лопнувшим стеклом, сидел он — генерал-майор Р., командующий нашей группировкой войск. Я навсегда запомнил его таким. Немолодой, усталый, с большими залысинами, в простом солдатском бушлате без знаков различия, с сигаретой в одной руке и гарнитурой рации в другой. И этот взгляд… одновременно стальной и добрый по-отечески... Мы дожидались своей очереди, наблюдая за работой штаба. Постоянно прибывали и убывали посыльные и вестовые, в углу надрывались до хрипоты связисты, убеждая, что надо держать и помощь уже в пути, негромко переговаривались офицеры штаба… Командующий сменил гарнитуру на трубку тапика и теперь уже со стальными нотками в голосе категорически отказывался посылать людей на верную гибель, несмотря на приказ сверху. И шум, треск, маты, дым, дым, дым коромыслом...

Дни минувшего. Часть 44. Ничего не обнаружив, мы наконец-то добрались до пожженных БМП-шек головняка. Рядом с броней ничего не было. Головная машина, уткнувшись в частный дом, выгорела дотла. Вторая бэха притерлась к забору стройки, разутая на левую гуслю, тоже выгоревшая и рыжая от коррозии. Третья пыталась уйти напролом, вынесла ограду, но сгорела на границе соседнего дома — мы уже досмотрели там все, но никого не нашли... Собрались возле вокзального перекрестка, закурили, обсудили обстановку. — Теперь надо логику врубать, мужики. Что бы делали мы в такой ситуации? И от этого пытаться найти парней, — предложил Портос. — Да. По данным, наши были в головняке. Значит, ищем, хоть под землёй. — Гром, растоптав окурок, покрутил рукой над головой и скомандовал: — Так, рассосались по дворам! Ищем. И под ноги смотрим внимательно! Первым нашли замкомгруппы. Он лежал лицом вниз в пятидесяти метрах от перекрестка, практически на привокзальной площади. Когда перевернули, на асфальте заблестели рубашки от пуль — добивали в упор... Вторым нашли командира группы. Через два дома от перекрестка, во дворе. Ситуация аналогичная, добивали в упор на земле. Судя по четырем жмурам рядом, с уже подвязанными руками и ногами, группник дорого продавал свою жизнь... Под завалами овощной палатки чудом обнаружили ещё одного прапорщика — мы уже практически прекратили поиски, но Артист увидел руку, торчащую из-под завала... Примерно сложилась и картина трагической гибели. Приняв бой, попытались организовать круговую, но силы были не равны... (Я не буду, да и не смогу никогда описать вам чувства, которые я испытывал в тот момент. Да и при написании главы, тридцать лет спустя — не смогу. Нет слов...) Загрузив ребят в КамАЗ, мы расселись вдоль бортов, не сговариваясь, обнажили головы, и таким почетным караулом повезли братьев в сторону дома, по разрушенному и многократно проклятому мёртвому городу, насквозь пропитанному кровью и смертью. Трое из одиннадцати... Где ещё они лежат, не найденные? Будем искать, чего бы это ни стоило. На консервном нас уже ждали гости — из М. прибыл комбат. Мы выслушали теплые слова от командира, с этой же машиной и с погибшими вечером он вернулся в ПВД. Поблагодарив, наш командир группы отправил нас отдыхать. Разрешил помянуть парней, но без фанатизма. Нарезал задачи на завтра: в наших услугах нуждается штаб группировки. Завтра идём в ночь. Посидели всеми незанятыми и с комбатом. Помянули. В тот день я увидел, как у взрослых суровых мужиков по щетинистым щекам бегут слезы, оставляя блестящие дорожки… Но, как говорится, «алкоголь не замедлил подействовать на кору детского головного мозга», и я начал вырубаться сидя. — О, Медный, братка, давай в люлю. За столом не спим, — Портос, подняв меня за шиворот, перехватил и помог дойти до лежанки. — Слушай, я не специально, но чего-то так развезло… Голова, главное, ясная, а тело — пластилин, прикинь? — Давай, давай отдыхать, Леха. Это все нервное, поспишь — все пройдет. — Спасибо тебе, дяденька прапорщик. И вообще, всем вам спасибо! Ничего не помня далее, я провалился в сон, лишь на грани забытья успев подумать одну-единственную мысль: завтра в ночь на работу...