Найти в Дзене
Книжности

Книжности

То, что касается книг, их формы и содержания.
подборка · 127 материалов
1 неделю назад
Путешествие натуралиста: Чарльз Дарвин на «Бигле»
Как при имени Гончарова прежде всего вспоминают про Обломова, а вовсе не о замечательной дорожной книге «Фрегат "Паллада"», так и заслышав о Дарвине, думают о концепции эволюции, естественном отборе и тому подобном, хотя он тоже написал небезынтересный травелог о плавании на «Бигле». Конечно, натуралисту Дарвину далеко до стилистического изящества прирождённого литератора Гончарова (скажу больше — ему далеко и до бойкого слога шутника Твена, который, вот совпадение, тоже куда-то плавал и оставил о своём путешествии подробные заметки), но всё же и у британского учёного есть свои удачи...
3 недели назад
«Ангелы с плётками» Дианы Батай Дичайшие страсти в классическом английском поместье. Впечатление такое, будто Джейн Остин начиталась романов маркиза де Сада, сошла с ума и решила сочинить что-то подобное. И это по-своему логично, ведь Диана по мужу-то Батай, а вот от рождения – княжна Кочубей де Богарне, представительница высшей русской знати в изгнании, дальняя родственница Романовых, да и не только их. Родилась она уже за границей, в Канаде; потом была Британия, Франция... Потом этот самый Жорж Батай. Вот и получается дневник стремительно окунающейся в разврат непорочной девицы: «Я по-прежнему записываю всё в дневник, но не могу объяснить, зачем… Зачем я вообще что-то делаю? Возможно, я нахожу какое-то странное утешение в том, что могу записать всё чёрным по белому, чтобы это существовало хотя бы на бумаге. Ведь я опасаюсь, что это существует только у меня в голове. К тому же в моём дневнике уже описано столько ужасов, что не будет никакого вреда, если я добавлю к ним ещё парочку по собственной воле, а не по принуждению. Мне уже всё равно. Друзей у меня нет, но есть хотя бы дневник». И она опишет своё падение в мельчайших подробностях.
3 недели назад
Патриаршая трапеза: что ели в конце XVII века
Еда — настолько обыденная, в буквальном смысле повседневная вещь, что кажется: какая она есть, такая и была всегда. Но это заблуждение. В еде, как и во всём прочем, то и дело случаются перемены, порой весьма значительные. Достаточно сказать, что ещё в правление Екатерины II, каких-то 200-250 лет назад, картофель в России был диковинкой, и приходилось издавать специальные указы, чтобы как-то его продвигать в массы. (Обычным же корнеплодом тогда была репа — потому-то в сказке дед сажает именно её, а не заморский «тортуфель», как выражалась великая императрица...
4 недели назад
Забытый персонаж: дворник-татарин
В старом кино, — в лентах про прежние времена, особенно про довоенную и ранне-послевоенную жизнь в Москве и Ленинграде, — встречается такой эпизодический персонаж — дворник. И нередко этот персонаж оказывался татарином. То же самое касается и книг. Если дворник, то татарин, если татарин, то дворник. Это может не проговариваться прямо, но понятно по другим деталям, скажем, по имени, как, например, у Хармса в мини-рассказе «Праздник» 1935 года: Дворник Ибрагим приколачивал к трубе длинную палку с выцветшим флагом...
1 месяц назад
Трудности перевода: «Убить пересмешника» Харпер Ли
Читаю «Убить пересмешника»; славная книга, нечто в духе раннего Трумена Капоте с его воспоминаниями о детстве, с волшебством и тайнами, восторгом и ужасом за каждым углом. Сходство с Капоте не удивительно: и место и время действия те же, да и вообще, Харпер Ли была его близкой подругой, и настолько он ей был дорог, что даже попал в её книгу под именем Дилла, закадычного приятеля юной героини, от чьего имени ведётся рассказ; и нетрудно догадаться, что рассказчица эта — сама Харпер, её детская версия...
1 месяц назад
Капризы моды: преображение толстовки
Жил да был писатель Лев Толстой, знаменитый на весь мир, много книг написал, мог бы и нобелевским лауреатом стать, да не захотел.  Чего только не случалось в его жизни — от обороны Севастополя до отлучения от церкви, а в быту его фамилия закрепилась — смешно сказать — под названием предмета одежды: толстовки.  Смешно-то смешно, но немногим так везёт: это ребята вроде Макинтоша, Боливара, Галифе. Люди-плащи, люди-шляпы, люди-штаны... Русских среди них, кажется, кроме Толстого, и нет.  Мало того, здесь случай особый...