О верности и преданности

Михаил шёл по скверу, поёживаясь от колючего ветра. Декабрь выдался злющий — такой, что даже воробьи сидели нахохлившись, будто обиженные на весь белый свет. — Рекс, давай быстрее! — крикнул он овчарке, которая носилась между сугробами, задрав морду и принюхиваясь к чему-то только ей понятному. Пёс даже ухом не повёл. Продолжал рыть снег, словно там зарыт клад века. — Рекс, я кому сказал! Никакой реакции. Собака скребла лапами всё яростнее, взвизгивала, отбрасывая снежные комья в стороны. Шерсть на загривке встала дыбом...

Влад провожал Таню после занятий каждый вечер. Молча шёл рядом, держась на почтительном расстоянии. Иногда нёс её сумку. Иногда — просто молчал. А Таня только посмеивалась. — Ну что ты опять как тень? — бросала она через плечо, не оборачиваясь. — Влад-тень. Влад-призрак. Он только плечами пожимал. Улыбался застенчиво. И снова шёл. Три года уже. Три года этих проводов. Сначала со второго курса, потом с третьего, теперь вот — с четвёртого. Все подружки давно шутили: «Танька, у тебя личный носильщик имеется!» А она отмахивалась...

Мария Ивановна стояла у калитки с ведром картофельных очисток для кур, когда увидела чёрную «Тойоту». Машина остановилась прямо посреди деревенской улицы – на виду. Дверь распахнулась. И оттуда вытолкнули собаку. Не вывели. Не отпустили. Именно вытолкнули – грубо, резко, будто мешок с мусором. Рыжая, худая собака с испуганными глазами. Следом полетел старый коврик. Потёртый. Шлёпнулся в придорожную пыль. Дверь захлопнулась. Машина рванула с места. И всё. Мария Ивановна стояла и не могла пошевелиться...

Матвей стоял у окна и смотрел на чёрный «Кадиллак» дяди Игоря. За ним стоит серебристая «Тойота» тёти Светы. Потом ещё какие-то машины. Много машин. Слишком много для такого маленького двора. «Приехали», – подумал он и сглотнул комок в горле. Три дня назад бабушки не стало. Матвей узнал об этом утром, когда позвонила соседка тётя Маша. Голос дрожал. Плакала в трубку. А он стоял посреди общаги, держал телефон и не понимал – как же так? Ведь только позавчера разговаривали. Она смеялась. Рассказывала про новые розы у забора...

Галина Петровна работала кондуктором тридцать два года. Видела всякое. Пьяных, которые засыпали и проезжали свою остановку. Влюбленных, что прощались так, будто навсегда. Стариков с узелками, молодых с рюкзаками. Жизнь проезжала мимо — остановка за остановкой, день за днем. Но такого она не видела никогда. Первый раз заметила собаку в конце сентября. Платформа «Сосновка» — маленькая, на отшибе. Несколько домов, магазин, будка дежурного по станции, да лес кругом. Электричка только и останавливается...

Настя стояла перед зеркалом и пыталась убедить себя, что всё будет хорошо. — Опыт работы? Есть. Рекомендации? Найдутся. Улыбка? — она дёрнула уголками губ. — Вот она, родная. Три месяца без работы. Девяносто дней жизни на макаронах и надежде. И сегодня — собеседование. Последний шанс, если честно. Выгладила блузку до идеала. Туфли начистила так, что можно было в них, как в зеркало, смотреться. Даже ответы на вопросы выучила — сидела ночью, бубнила себе под нос: «Мои сильные стороны... Моя мотивация...