Сакартвело

Измученные сексуальным марафоном, больше суток находясь наедине с друг другом едва нашли в себе силы расправить конечности. Но больше всего удручало духовное расставание. - Тамрико, - прошептал в уста Александр, - моя Тамрико, обещай что приедешь ко мне на Родину! Тамара, не скрывая печаль в глазах, не могла вымолвить слова. Все что заготовила накануне, казалось таким невзрачным и неважным. И как можно обещать если не уверена что выполнишь. - Приеду, Саша. В последний день они стали называть друг друга на манер той местности в которой проживали...

Дав согласие на игру, будь готова подчиниться. Бывший муж Тамары, латыш по национальности не обладал и десятой долей темперамента грузина. Александр за сутки перевернул у Тамары сексуальный мир. Ей хотелось изведать с ним всего и сразу. Между бедер уже саднило с непривычки и хотелось насытится впрок, зная что подобное может не скоро повторится и она будет смаковать одинокими вечерами это фееричное свидание с картвелом. - Тома, - прохрипел Алекс, размыкая губы, - ты готова быть рабыней до конца? Женщина распахнула глаза, почувствовав, как поменялся настрой из игривого в суровый...

Лучше обнажить свои чувства, чем страдать ими в одиночестве. Молча, по очереди приняли ванну. Страсть лишь временно остудила их злость. Тома до сих пор негодовала. Ей хотелось накричать на него или даже стукнуть. Тут она вспомнила ещё одну деталь и процедила сквозь зубы. - Ты забыл надеть резинку! - Да, я не мог думать здраво, когда ты такая возбуждающая рядом. Прости. Он наблюдал, как она ходит по комнате, методично собирая свои вещи, такая далёкая сейчас, чужая. На его реплику Тома послала короткий взгляд и продолжила своё занятие...

Хорошенько узнай мужчину, а уж после проводи с ним ночь. Тамара медленно пробуждалась, нехотя расставаясь с объятиями Морфея, сквозь полудрёму пытаясь разобрать, что говорит мужской голос, но не смогла. Открыла глаза, оглядела непривычную обстановку. Вспомнила, с кем провела эту волшебную ночь. Сладко потянувшись и мурлыча, перекатилась на бок и увидела объект своих «страданий». Алекс, одетый в брюки, стоял у окна, привычно держа в одной руке сигарету, а в другой телефон. Язык, на котором он разговаривал, показался ей незнакомым...

Тома услышала, как он ругнулся. - Что за на фиг, здесь нет света, я хочу видеть тебя всю и твои глаза, и грудь, всю твою красоту, о которой я мечтал эти дни и ночи напролет. Она едва проворочала языком. - Да, я тоже хочу смотреть на тебя! Он не желал отпускать её от себя. В этот момент понял, что готов овладеть ею прямо на пороге, у двери, как какой-нибудь продажной девицей. - Держись за плечи, милая, - и, посадив себе на бедра, держа за спину, среди вороха сбившейся одежды, стал пробираться в глубь комнаты, отыскивая ложе...

Ну и что, что не умеешь, а придется преодолеть снежную вершину. День обещал быть ясным. Солнце, необычно яркое для зимы, слепило глаза, искрило. Недавно выпавший снег на крышах поднимал душевный настрой. Ребятня радовалась, доставая своё снаряжение: коньки, санки или просто пользовались подручными средствами. Алекс, глядя в окно номера, с замиранием наблюдал эту картину. Ему, южанину, эта погода казалась в диковину. Тома вчера предложила покататься на лыжах. Он хотя и не знал, как управлять этим транспортом, но ради момента побыть с ней наедине согласился бы и на Луну полететь...