Лирика веры

Шёл странник от села к селу, от города до города. А ночевал в лесу, не ощущая холода. И голода не ощущал, когда он в поле ночевал. И зверь его не трогал, не жалила змея. Плыла под ним дорога и круглая земля. Никто его не видел: смотрел – не узнавал. А если кто обидел, он каждого прощал. Порой стоял при храме, но милости не ждал. Незримыми слезами сам землю орошал...

Душа во сне не спит и видит, но не сны – миры иных орбит, где все мы спасены. Но этого постичь, проснувшись, не дано: неразличимый клич, закрытое окно. Однако если есть бодрящий тело сон, то, стало быть, и весть души́ скрывает он, какую испокон не в силах мир прочесть...

Был камень вынут из реки, какой реки, не помню, где-то, мне кажется, под Тулой, в лето шестидесятое, а ве́ка двадцатого. На камне – Лик, похожий на Христа. А камень хрупок – разломился. И дважды Лик отобразился! Я видел это, но не верил. «Возьми, – паломница сказала, – и разломи». Мне стало страшно, но руками я разломил Христа на камне – и Лик исчез. Но в тот же миг на сломах дважды...

Мы встретимся, я твёрдо знаю это, как встретились весна и осень через лето, как осень и весна, но через зиму. Иначе жизнь невыносима. Есть муки встречи, но страшнее муки последней и единственной разлуки...

Лишь до краёв наполненный кувшин разлиться может откровенно… Так у колодца Господин воды живой сказал ей: «Же́но, дай мне напиться ключевой воды, а Я тебя живой водою напою, не будешь жаждать отныне больше ни однажды». - Да как же, Господи? - Да так же: не будешь жаждать никогда. - О Господи, а где ж вода? Он рассказал ей жизнь её, ни капельки не обличая. - Всё правда, Господи! Моё Ты знаешь всё, меня не зная. О, дай же мне воды живой! - Я здесь, Я говорю с тобой. И, бросивши свой водонос,...

Сколько душ лебединых – лебединые души поднялись на крыло, воспарив над водою и сушей. Облака́, облака́ их в себе растворили – и проплыли века нескончаемой были. И обрушились вниз: где – снегами, где – ливнем...