Полёт тенетника

Взяв свою супругу за руку, Аристов спросил, испытующе глядя Норе прямо в глаза: – Душа моя, это чё это вы там затеяли с Бертой? – Не понимаю, о чём ты? – супруга изобразила максимальное недоумение. – Мне всё известно, а ты в паровозики надумала играть? – Скажешь, наконец, в чём дело? – Личное дело Персефоны смотрела – смотрела, в Винтаж 2000 летала – летала, после этого там труп нашли. – Старую подругу решила проведать. Да что такое? Нельзя навестить однокурсницу? А как ты узнал? Ага, это она донесла! Так и знала, что нельзя доверять...

Задержавшись у фонтана, чтобы протереть свой портрет от крохотных брызг воды специальной бархоткой, которую всегда носил в кармане сюртука, Феоктист Петрович удовлетворённо вздохнул. Голограмма вновь заиграла в лучах солнца, вселив приятное чувство гордости за себя любимого. Баловство, конечно, хотя как сказать, в общем, сыщику нравилось, что население относится с уважением к его непростой работе. Сбоку, из-за Доски почёта, выглянул Герман, адъютант генерала Зыбина, благодаря спортивной обуви на белой каучуковой подошве, двигавшийся абсолютно бесшумно...

Если сказать, что Феоктист Петрович обиделся, то можно сильно ошибиться, очень сильно, оттого что профессия сыщика не подразумевала чувствительность обывателя, незнакомого с настоящей жизнью. Трезвый расчёт лежал в основе всех действий опытного полицейского. «Значит, у него есть к тому резон, коль так пылит», – подумал сыщик, ставя чёрную жирную галочку напротив фамилии академика в перекидном блокноте, услужливо подставленным секретером. Чтобы у Плещеева не создалось впечатление, что все его прихоти...

(Днём раньше до известных событий) Разглядывая на просвет чёрные гипюровые трусы, Берта Зыбина, в девичестве Берта фон Зигель, решала в уме сложнейшую тригонометрическую задачу: зачем ей надобно делать операцию по коррекции слуха. Может просто поменять мужа, коль не нравится его храп? В конце концов, мало ли генералов в империи! «Нет, ну в самом деле, что за ерунда! И почему именно мне надобно делать операцию, когда у него дефект в организме. Что, в самом деле, трудно прижать своё нёбо? Ведь так храпит, что бронебойные стёкла хлюпают от счастья, – мысленно возмутилась Берта...

Танталовые фигурки учёного и сыщика сцепились в боксёрском клинче. После двух часов просчёта возможных действий и последствий при помощи пространственного арифмометра Альберт Иванович отчаялся что-либо сделать для освобождения противников. Сегодня не удастся поставить академика на полку из серого шершавого титана. Генерал отвернул в сторону квадратное увеличительное стекло и попросил адъютанта заварить чай с душицей, чтобы успокоить артериальное давление. Несколько крохотных глотков обжигающе горячего напитка из тонкостенной пиалы сделали своё дело...

В глазах Пафнутия синяя извивающаяся петля походила на ядовитую змею, обхватившую его короткую шею, настолько правдоподобно он представил окровавленную шерсть на своём кадыке. Разлохмаченный временем конец напоминал открытую пасть азиатской эфы (он вспомнил картинку из Детской Энциклопедии). – Так, мне принесли эту верёвку. Тут нечего скрывать. – Экий вы дипломат, и чего молчали? – Показали, я и признал. Вы раньше не спрашивали, – простодушно ответил Пафнутий. – Кто принёс? – Иностранка, я про неё уже говорил...