Рассказы про свекровь

Всё началось с того самого конверта. Я вернулась с работы около восьми, прошла на кухню, включила чайник. И тут я его увидела. Конверт. Рядом с ним сидела моя свекровь, сложив руки на груди, словно судья перед оглашением приговора. Её глаза блестели каким-то особенным огоньком — я уже научилась распознавать этот взгляд. Это означало, что она придумала что-то новенькое. — Присядь, Юля, — она кивнула на стул напротив. — Нам нужно поговорить серьёзно. Я осторожно опустилась на стул, не сводя глаз с конверта...

Экран телефона светился в полумраке кухни, и я смотрела на запись с камеры, чувствуя, как внутри что-то медленно закипает. Вот она, моя свекровь Аглая Максимовна — та самая, которая еще утром едва поднималась с дивана, охая на каждый шаг — теперь прыгает по гостиной под какую-то попсовую музыку. Бокал вина в руке. Колбаса в другой. Танцует так, будто ей двадцать, а не семьдесят три. — Федя, — я протянула телефон мужу, который только что вернулся с работы. — Глянь. Он посмотрел, моргнул, посмотрел еще раз...

Ключ провернулся в замке с таким привычным щелчком, что я даже улыбнулась — наконец-то дома. Три недели командировки в Екатеринбурге вымотали так, что хотелось только одного: рухнуть на свою кровать и проспать часов двенадцать подряд. Чемодан на колёсиках противно стучал по паркету, когда я тащила его в прихожую. И тут же учуяла — запах. Не наш. Чужие духи, сладковатые, приторные, из тех, что продают в переходах. — Любочка? — донёсся из глубины квартиры голос мужа. — Ты уже? Я скинула ботинки и пошла на звук...

Тест лежал на столешнице две полоски вверх, и я смотрела на него так, будто это была бомба с обратным отсчётом. Сорок два года. Четырнадцать лет замужества. Бесконечные попытки, клиники, врачи с одинаково сочувствующими лицами — и вот оно. Когда уже и не ждала. — Ну что, показала ему? — Оксана закинула ноги на соседний стул в кафе, где мы встретились на следующий день. — Как отреагировал? Я покрутила ложечку в капучино. — Сначала не поверил. Потом схватил меня, закружил... Знаешь, я впервые за все эти годы видела его таким счастливым...

Я поняла, что всё — когда увидела её силуэт в дверном проёме. Стоит, руки на бёдрах, лицо красное, как будто минуту назад поднималась по лестнице на девятый этаж. Хотя лифт работал. Просто Тамара Фёдоровна умела так — превращаться в кипящий чайник за секунду, если что-то шло не по её сценарию. — Нахалка такая, самовольничаешь тут! Зачем сняла деньги с семейного счёта, я сапоги себе зимние хотела купить? Голос разнёсся по всей квартире. Я стояла на кухне с кофейной чашкой в руках и смотрела на неё...

— Ты вообще понимаешь, что творишь? — Светлана швырнула ключи на стол так, что они с грохотом отскочили и упали на пол. — Я пришла домой в десять вечера! В десять! Потому что твоя любимая мамочка опять решила устроить концерт. Егор даже не поднял головы от телефона. Сидел на диване, растекшийся, как будто его туда кто-то швырнул и забыл. Светлана смотрела на его безразличное лицо и чувствовала, как внутри всё сжимается в тугой узел. — Она больная, Света. Ей семьдесят восемь. — И что? — она сбросила туфли, и одна из них угодила прямо в журнальный столик...