Аукцион

Нельзя сказать, что требование, выдвинутое Зыбиным, не взволновало Чигина. Конечно, взволновало! Он просто не привык показывать свои чувства. Не видел в этом никакой пользы. Хорошо это или плохо? Как, на мой взгляд, так подобные люди ещё больше страдают от всяческих неврозов. Мы, к примеру, покричали, побегали, грохнули дверью в косяк, и полный порядок: пар вышел, остались дохлые молекулы. А здесь другое дело, здесь у товарища весь организм включился в работу, адреналин пошёл в кровь, сердечный насос повысил давление, мускулатура напряглась – а выхлопа нет...

Когда вышли из храма на площадь, Зыбин заметил, что адъютант хромает. – Когда успел? – Товарищ генерал, но ведь они женщины! – Пожилые, заметь. И всё же? – Она сначала наступила мне на ногу, потом двинула локтем точно в сплетение. А бабушка весит, что локомотив. Вы уж извините за шапочку, – адъютант показал на символы клуба в своей руке. – Можешь себе оставить. Я, знаешь, даже детство вспомнил, когда она мне её натянула. Ну, точь-в-точь моя мама. И шарфик завязала, как она. Так что, не извиняйся...

Сумбурные, полные недомолвок объяснения руководителей высотки совсем не понравились Зыбину. Будучи потомственным военным, он привык с детства к военной точности, а здесь пришлось выслушать абсурдное заявление о ремонте сверхнадёжной бомбы и пораженческое нытьё Главного инспектора полиции. Про отстранённость хранителя можно было и вовсе не вспоминать. Товарищ имел собственный Замок и мог в любой момент умыть руки. С него станется. Зыбин давно требовал от ЦК, чтобы перестали утверждать на эту ответственную должность лиц, имеющих независимый доход...

После встречи с Зыбиным Мара Филипповна крайне взволнованной вернулась к себе в контору. И было от чего. Можно было, как угодно относиться к начальнику ЦУП, но дело своё он знал на отлично и всегда доводил начатое до логической точки. Здесь он полностью оправдывал свою внешность: грыз, как хорёк стратосферный, до самой кости, и дальше до мозгов. «И зачем Гриша придумал самокат этот дурацкий дарить? И кому? Полнейшая чушь. Как будто не знает, что в ЦУП этих самокатов больше чем нужно. Да-а, натворил дел...

Узнав у бригадира, где работает Меркулов, Хикаморе поднялся этажом выше и свесился с титановой фермы, в надежде разглядеть врага. Под строительной каской трудно было узнать Меркулова. Тогда Хикаморе крикнул, чтобы тот посмотрел вверх. Удостоверившись в личности, японец достал керамический нож и с силой полоснул по туго натянутому репшнуру. Но неожиданно верёвка ушла в сторону. Не встретив ожидаемого препятствия, рука с ножом по инерции увлекла убийцу вперёд. Потеряв равновесие, Хикаморе инстинктивно ухватился за репшнур и полетел вниз...

Утром на остановке общественного транспорта наблюдалось необычное оживление: мужчины и женщины с вёдрами и малярными валиками со смехом набивались в чисто вымытые «Икарусы». Большие автобусы повышенной комфортности везли народ на покраску высотки Де Борха. Гремели кислородные баллоны, зеленели рёбрами армейские термосы с горячим чаем, картошкой пюре и жареными котлетами. Меркулов чувствовал себя не в своём кресле среди обычных граждан, но старался держать независимый фасон. Парамарибо помогла снарядиться, наотрез отказавшись участвовать в экспедиции...