Воскрешение: Эртугрул

Лес в этот предвечерний час был погружен в свое обычное состояние. Ветер, не сильный, но упорный, гудел в вершинах сосен, и от этого гула старые стволы слегка поскрипывали. Воздух был прохладен и прозрачен. Сквозь редкую листву дубов и грабов пробивался косой солнечный свет, ложась на землю длинными, неподвижными пятнами. Шиповник и боярышник изредка шелестели сухими листьями, да иногда слышался пересвист птиц. По лесной тропе, неширокой и утоптанной копытами двигался всадник. Это был Гюнкут, воин племени Кайи...

Возвращение Халиме в стан Додурга было подобно возвращению в другую реальность. Там, в пещере Гейкли, царили камень, тишина и всепоглощающая любовь. Здесь же, в лагере, воздух был пропитан подозрениями, шепотом за спиной и запахом страха. Едва она переступила порог своего шатра, как её нашли. Не с приветствиями или заботой, а с суровыми лицами. Гюндогду-бей, брат её мужа, человек, с которым они делили и хлеб, и горе, стоял на пороге, а за его спиной маячила тень Гюмюштекина — хитрая, ядовитая, с усмешкой, спрятанной в уголках губ...

Лес, в который Халиме вошла, следуя за неслышными тенями Догана и Тургута, был не высоким и мрачным бором, а светлой, душистой чащей, раскинувшейся на холмах Анатолии. Солнце, что лишь час назад золотило вершины, теперь утонуло в надвинувшейся с моря пелене облаков, и весь мир затянуло матовым, жемчужным светом. Воздух стал густым и влажным, он обволакивал, как тёплая простыня, и дышалось им тяжело, словно он потерял свою силу и перестал питать лёгкие. Халиме, закутанная в свой длинный чёрный плащ, шла, и каждый её вдох был сладким и трудным...

Степь замерла в знойном мареве, но в тенистых прохладных стенах караван-сарая, пахнущего верблюжьей шерстью, специями и пылью дорог, кипела своя жизнь. Здесь, на перекрестке судеб, случайно столкнулись двое: Гонджагюль хатун, дочь Гюмюштекина, и ата-бей Артакуш, посланник самого султана Алаэддина Кейкубада, чьё лицо хранило печать власти и дальних походов. Оказалось, что оба они держат путь в одну сторону - к племени Додурга. Но диалог путников был грубо прерван. Из-за деревянных колонн, словно тени из прошлого, возникли бывшие воины Кайи, чьи сердца обратила злоба и монгольское золото...

В пыльном караван-сарае, затерянном в анатолийской степи, появление Гонджагюль-хатун не было случайностью. Она была истинной дочерью своего отца, Гюмюштекин-бея из династии Данишмендидов — человека, чья жизнь стала учебником по искусству выживания среди империй. Его отец, Данишменд Гази, выковал свой бейлик на осколках Византии после битвы при Манцикерте. Гюмюштекин унаследовал не просто земли, а хрупкое буферное государство, зажатое между хищными амбициями сельджуков Рума, угасающей мощью Константинополя и новой, неведомой угрозой с Запада — крестоносцами...

В кузнице, где жар горна боролся с мраком души, Безумный Демир вручил Эртугрулу тяжелую металлическую перчатку. "Для левой руки, бей, – произнес кузнец, избегая взгляда. – Чтобы клинок не выпал... когда боль попытается сломить тебя. Пусть сталь напоминает: даже сломанное крыло орла сильнее целых крыльев ворона". Это был не дар оружейника. Это был акт верности. Эртугрул сжал холодный металл – он почувствовал , что не одинок в этом мире, что его друзья думают о нём и вблизи, и вдалеке.. История великого воина Эртугрула была эпично представлена в историческом сериале "Воскрешение: Эртугрул"...